Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка - Линда Петерсон Страница 19

«1880‑е были решающим десятилетием для профессии писателя», – так пишет Виктор Бонэм-Картер в «Авторах по профессии» (Authors by Profession )[93]. Бонэм-Картер выделяет именно это десятилетие, потому что 1884 год знаменует собой основание Общества авторов, под эгидой которого было опубликовано его двухтомное исследование и историю которого он рассказывает. Десятилетие это также ознаменовалось историческими событиями в области авторского права: три международные конференции по авторскому праву состоялись в швейцарском Берне, и в 1886 году девять стран ратифицировали международное соглашение об авторском праве (Соединенные Штаты присоединились к нему только в 1891‑м). В отличие от индивидуализма 1840–1850‑х годов 1880‑е были десятилетием институционализации. Авторы объединились с целью объявить себя профессиональной группой, назначить президента и почетного секретаря, сформировать управляющий комитет, учредить журнал, писать о профессиональных проблемах и деятельности, лоббировать законы об авторском праве и тем самым (как они надеялись) защищать свои права. Как писал в своем «Девятнадцатом веке» (The Nineteenth Century) Уильям Мартин Конвей:

[Общество авторов было основано] для поддержания и защиты законных интересов и прав [авторов] и существует для сбора информации и предоставления членам общества советов и помощи. Оно [Общество] рассматривает соглашения и разъясняет их фактическое значение и то, как они будут работать <…> Оно существует и процветает, потому что отвечает потребностям сообщества и выполняет работу, которую необходимо выполнить[94].

Как с гордостью сообщил в 1892 году на ежегодном собрании Уолтер Безант, активный член Общества и редактор его журнала Author: «В первый – 1884 – год платных членов было всего 68, в 1886 году – лишь 153, через три года нашего существования, в 1888 году, нас было 240, в 1889‑м – 372, в 1891‑м – 662, а на данный момент, в 1892 году, – 870»[95].

С социологической точки зрения авторство как профессия достигло «совершеннолетия» с созданием этих институтов и инициатив. Если использовать терминологию Шелдона Ротблатта, оно перешло от «статусного профессионализма» (status professionalism) к «профессионализму по роду деятельности» (occupational professionalism)[96]. С исторической точки зрения мы могли бы сказать, что авторство полностью приняло модель литератора как человека дела, первоначально намеченную в портрете Уильяма Джердана в галерее Fraser’s. Но следует добавить, что одновременное, с какой-то точки зрения парадоксальное и противоречивое стремление «исключить» литературу из сферы бизнеса также возникло в 1880‑х. Это проявилось и в идеологии эстетизма (искусство ради искусства) Уолтера Хорейшо Патера, Данте Габриэля Россетти и Оскара Уайльда, и в усилиях таких людей, как Джон Морли, чья серия «Английские литераторы» (English Men of Letters) знакомила читателей с биографиями великих прозаиков (следовательно, с историей «истинных» литературных достижений): Сэмюэла Джонсона (1878), Эдуарда Гиббона (1878), Вальтера Скотта (1879), Эдмунда Берка (1879), Джона Беньяна (1880), Джона Локка (1880), Джона Драйдена (1881), Чарльза Лэма (1882), Томаса ДеКвинси (1882) и др.[a] Как отмечает автор Cornhill Magazine в статье «Литератор последнего поколения», «глубокое чувство солидарности неразрывно связывает всех истинных членов братства, чьи высочайшие достижения отмечены посмертно»[97]. В конце XIX века в Великобритании появилась необычная практика – посмертное присвоение профессиональным авторам дипломов. Это был популярный способ публично признать вклад интеллектуалов в британскую культуру и повысить их статус как литераторов[98].

Для профессионального признания писательниц 1880‑е оказались решающим десятилетием. Несмотря на то что в первых организационных собраниях Общества авторов, проводившихся тогда в Savile Club для джентльменов, женщины не участвовали, писательниц пригласили присоединиться к организации с момента ее официального основания[a]. Согласно ранним записям, среди первых 68 членов-учредителей художественную литературу наряду с Уилки Коллинзом, Чарльзом Ридом и Ричардом Блэкмором в обществе представляла Шарлотта Мэри Янг. К концу 1880‑х (отчасти благодаря настойчивому стремлению женщин участвовать в организации) в правящем комитете заседали: в 1888 году – Генриетта Стэннард (известная как Джон Стрендж Винтер), в 1891‑м – миссис Хамфри Уорд, а в 1892 году – Мари Корелли[b]. К 1896 году этот комитет избрал женщин в совет, который обладал решающим влиянием на управление Обществом авторов. Среди них были Шарлотта Янг, Элиза Линн Линтон и Мэри Огаста Уорд (известная как миссис Хамфри Уорд). Это официальное представительство в Обществе авторов сопровождалось дополнительными упоминаниями в книгах и периодических изданиях. Обращаясь в пособии «Перо и книга» (1899) к «молодежи, которую манит литературная жизнь», сэр Уолтер Безант включает в ряды этой молодежи и молодых женщин. Его огромная «литературная армия» («это тысячи перьев <…> [которые] работают каждый день») включает в себя «приходских священников», равно как и их «жен и дочерей», «профессионалов, государственных служащих, клерков», а также «дочерей из городских и сельских семей среднего класса» и «пожилых одиноких женщин, которые горячо желают немного увеличить свой доход»[c]. Если Льюис в 1847 году использовал военную метафору, чтобы упрекнуть «бесчисленное множество разгневанных самозванцев», «напоминающих армию Ксеркса»[99], Безант в 1899 году – и в предшествующее десятилетие – был счастлив прославлять эту огромную литературную армию, начиная с нижних ступеней, пишущих для копеечных газет, до профессиональных журналистов, романистов и поэтов, независимо от их пола[d].

Стратегия Безанта – включение женщин в Общество авторов, признание в статьях и книгах писателей всех типов и сортов, укрепление чувства солидарности (его слова) в их рядах – отражает его мнение о том, что литераторы должны прекратить нападки друг на друга в частном порядке и в печати, а вместо этого сплотиться против издателей и книготорговцев. Если использовать модель культурного производства Пьера Бурдье, Безант пытается стереть различия между авторами, основанные на иерархии жанров (поэзия вверху, серийная беллетристика и популярная драма внизу), и отказывается признать оппозицию между «символическим» и «экономическим капиталом». В результате, согласно схеме того же Бурдье, по мере роста аудитории и снижения ее специфической компетентности растет дискредитация произведений[100]. Вместо этого, почти так же, как это делает современный историк печати и книжной культуры Роберт Дарнтон[a], Безант в «Пере и книге» рассматривает многочисленных участников книжного производства и объясняет их функции, указывая на их конфликты с другими группами с конкурирующими интересами, а не на внутренние противоречия между самими авторами. Как видно из названия доклада конференции Общества авторов 1887 года «Трения между авторами и издателями» (The Grievances between Authors & Publishers), целью правления было перенаправить внимание авторов на внешних врагов. Для Безанта писатели – «производители» или «создатели» литературной собственности, «чего-то, что имеет рыночную стоимость и открыто покупается и продается так же, как и добрые плоды земли», а издатели –