Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц Страница 19

определенную опасность. Но слухи о том, что он имел отношение к смерти Германика, уже достаточно испортили его репутацию, и подпитывать их не следовало. Кроме того, Тиберий также признавал необходимость четкой регламентации престолонаследия. И после того как в 23 году умер сын Тиберия Друз, на очереди оказались дети Германика.

Между тем обстоятельства в Риме очень скоро изменились. Тиберий, покорившись судьбе, отвернулся от столицы и большей части государственных дел[236]. Памятуя, что изначально он не был первым в списке преемников Августа, Тиберий с трудом смирился со своей ролью принцепса. Он лавировал там, где сенат ожидал волевого решения императора, и слишком часто отвечал острым мечом процессов об оскорблении величия на реальное или мнимое сопротивление со стороны высших сословий: всего при Тиберии было осуждено около 60 сенаторов и всадников, поскольку они посягнули на maiestas – достоинство и величие императора или императорской семьи[237]. Выступать против императора теперь означало выступать против римского государства, а это было государственной изменой. Образ позднего Тиберия омрачен прежде всего широким распространением практики судебных процессов, которые заканчивались лишением имущества, изгнанием или смертью. Поскольку в римском праве не существовало публичного органа обвинения, процессы об оскорблении величия велись исключительно благодаря доносчикам, которые нередко действовали по заказу. Со времен Августа в случае вынесения обвинительного приговора эти delatores получали до четверти имущества осужденного[238].

Вероятно, не в последнюю очередь этот аспект укрепил недоверие Тиберия к настроениям в его окружении и привел к принятому в сердцах решению переехать на Капри в 27 году. Там он поселился на вилле Юпитера[239], расположенной на скале высотой около 330 метров на северо-востоке острова, откуда открывался вид на порт Путеолы (ныне Поццуоли) в Неаполитанском заливе и на ежедневно заходящие туда крупногабаритные грузовые суда из Африки, которые доставляли зерно в Рим. Тиберий, возможно, выбрал villa Iovis не по этой причине, но, ввиду присущей ему замкнутости, было что-то положительное в том, что теперь император мог своими глазами видеть столь значительные поставки зерна. Хотя villa Iovis с ее апартаментами предоставляла все возможности для занятий государственными делами, Тиберий правил с Капри лишь эпизодически[240].

Отъезд Тиберия был выгоден Луцию Элию Сеяну, командующему преторианской гвардией. С некоторых пор Сеян пользовался безграничным доверием императора, а также широкими полномочиями для восхождения к вершинам власти без каких-либо препятствий и ограничений. В течение четырех лет человек, который, к ужасу античных авторов, даже не был сенатором, держал в своих руках все нити управления Римом и впервые раскрыл огромный потенциал власти, сокрытый в должности префекта претория[241]. Сочетание личной близости к императору с правом отдавать приказы военным подразделениям в Риме в последующие столетия вновь и вновь проявляло себя как наиболее выигрышное сочетание в политической системе императорской эпохи.

Начиная с 29 года, жертвой властолюбия Сеяна пала почти половина семьи Германика. Агриппина Старшая и ее дети Нерон Цезарь и Друз Цезарь были обречены на голодную смерть в изгнании или в темнице до 33 года включительно после того, как Тиберий внял наветам своего наперсника Сеяна, обвинявшего их в том, что род Германика могут использовать враги, замышляющие зло против императора[242].

Агриппина и Калигула пережили опасный период правления Сеяна внешне безболезненно. Еще в 28 году Тиберий распорядился выдать Агриппину замуж за Гнея Домиция Агенобарба, богатого аристократа из старинного рода, который был на 16 лет старше своей невесты и пользовался не самой лучшей репутацией. Тацит оправдывал брак династическими соображениями: Домиций был внуком Октавии, родной сестры Августа. Брак еще теснее связал генеалогические ветви императорской семьи[243]. Тот факт, что этот брак обуздал любые амбиции и передал Агриппину в надежные и, по-видимому, предсказуемые руки, не казался недостатком: в 33 году Тиберий аналогичным образом нейтрализовал двух других внучатых племянниц, Друзиллу и Ливиллу. Обе были замужем за мужчинами, чье семейное происхождение не таило никакой опасности для династии[244][245].

Агриппина покинула императорский двор и погрузилась в жизнь богатой римской матроны. В то время ей было всего 13 лет, но для представителей высшего сословия этот возраст вступления в брак не был чем-то необычным. В течение следующих девяти лет источники умалчивают об Агриппине, о годах, когда она стала свидетельницей того, как ее мать и двое братьев были раздавлены колесами власти. Она научилась справляться с подозрениями и овладела искусством притворства. Нетрудно представить, как благодаря впечатлениям тех лет Агриппина-подросток приобрела некоторую жизненную твердость, черты характера, которые многие античные авторы трактовали как властолюбие и упрямство, чуждые женственности с римской точки зрения[246].

Период с 27 по 30 год Калигула провел на попечении двух великих женщин того времени, сначала Ливии, респектабельной вдовы Августа и матери Тиберия (после смерти Августа Ливия официально называлась Юлия Августа), а после ее смерти в 29 году – Антонии Младшей, собственной бабушки[247]. В 30 году Тиберий отправил 19-летнего[248] Калигулу на Капри, где он почти шесть лет провел в компании своего двоюродного деда. Светоний и Тацит, зная о его дурном нраве как императора, свидетельствуют о том, что Калигула уже на этом этапе проявлял ярко выраженную склонность к жестокости, насилию и притворству вкупе с низкопоклонством перед Тиберием[249]. В конце «островного правления» Тиберия Калигула оказался в удобном положении для того, чтобы стать преемником императора. Вместе с родным внуком Тиберия, Тиберием Гемеллом, он был указан в завещании как главный наследник. Однако на острове Калигула ничего не узнал о правилах общения с сенатом, о правильном тоне в беседах с магистратами или преторианцами.

Тем временем прочные позиции Сеяна в Риме были подорваны. Кроме того, префект претория явно перестарался, установив в городе свои золотые статуи, а вместе с ними и культ личности. Слухи о том, что он хотел устранить самого императора, вынудили Тиберия отреагировать. Он снял Сеяна с поста префекта претория и казнил его по обвинению в государственной измене в октябре 31 года[250]. Теперь по столице прокатилась волна подозрений, доносов и казней, затронув не только сторонников Сеяна. Как пишет Тацит, в городе скопилась огромная гора трупов всех полов, возрастов и сословий[251]. Последние остатки уважения, которым еще пользовался нелюдимый Тиберий, были развеяны по ветру. Через шесть лет после казни Сеяна, в 37 году, он умер, ненавидимый народом и сенатом.

Не по Калигуле калиги?

Восшествие Калигулы на престол произошло в соответствии с завещанием Тиберия и благодаря его происхождению. Новой сменой власти руководил префект претория Квинт Невий Корд Суторий Макрон, уже организовавший свержение Сеяна. Макрон заранее заручился поддержкой влиятельных сенаторов, а вскоре после смерти Тиберия сообщил наместникам провинций и армейским подразделениям: принцепс Тиберий мертв, нового принцепса зовут Калигула