Только хорошее - Ольга Остроумова Страница 13

А в это время за меня по книжке играет роль другая актриса! И Вронская:

— Все хорошо, все хорошо. Успокойся!

Институт был закончен. Продолжалась интереснейшая работа в ТЮЗе.

Левитин развелся с Машей. И мы поженились.

РИТА ЯКОВЛЕВНА И КУРТ ВОННЕГУТ

Мне странно говорить о Михаиле Захаровиче Левитине просто как о режиссере, с которым довелось работать. В известном смысле и на определенном этапе он оказался как бы «постановщиком» моей духовной, интеллектуальной жизни. Как, впрочем, я думаю, и подобает мужу.

Он открыл мне очень много. Например — Курта Воннегута. Миша умел увлекать. Я даже в дневнике у себя тогда записала: «Я — боконистка!».

Из Куйбышева

Бабушка

Дедушка

Дедушка после лагеря

Мой папа в детстве

Мама

Папа самостоятельно выучился игре на скрипке и на пианино.

И даже собственноручно сделал рояль, но он сгорел при пожаре

По дороге в Алексеевку. Мама со мной и Герой

Я с братом Герой (Георгием)

Бугуруслан. 12 августа 1949 год

Мама, папа, Гера а я

Наш дом в Бугуруслане, где я родилась

Тетя Лида и дядя Гайк с дочкой Юлей

Мы с Герой. Новый год в детском саду. Костюмы шила мама

Людмила, мама, папа, Раиса, Георгий и я

Все дети мамы и папы

В Алексеевке

Перед путешествием на лодке

Привал. Та самая палатка, которую сшили и просмолили мама с папой

Мыс Герой

Бабушка и дедушка на фоне Церкви, настоятелем которой был дедушка — отец Алексей

Дедушка

Протоиерей Остроумов Алексей Петрович. Настоятель Успенской церкви г. Бугуруслана, снимки примерно 1950 года

Сестра Людмила

Оля маленькая

Михаил Левитин

Дочь Ольга в костюме — Шахматная королева

Мама

Папа за пианино

Папа и пасхальное дни

Мама сама делала цветы на пасхальный стол

Папа и мама

Мама и три дочери

В Париже с Левой Круглым. Лева в центре, я за камерой

Фаня и Шурик Шац

С детьми

Марьяна Лумме из Финляндии

Я, Марьяна, сын и мама

Дача под Загорском, которую мы продали, чтобы отправить дочь Олю в Америку

Мы с Валей

Левитин очень легко сходился с людьми, особенно когда дело касалось работы. Рита Яковлевна Райт-Ковалева была блестящим и единственным в то время переводчиком знаменитого американского писателя. Михаил Захарович загорелся идеей поставить «Бойню № 5 или крестовый поход детей» в театре Советской Армии. Как-то созвонился с Ритой Яковлевной и немедленно с ней подружился. Потом у них была невероятная взаимная симпатия, мне даже кажется, что Рита Яковлевна немножко влюбилась в Левитина. Мы часто приходили к ней вместе.

Маленькая квартирка около метро Аэропорт. Маленькая, невероятно доброжелательная Рита. Я не знаю сколько ей тогда было лет, но это и не важно — абсолютно живой, молодой, с особым чувством юмора, смешной и смешливый человек, встречал нас в прихожей, где уже начинались бесконечные стеллажи с книгами.

Они разговаривали, я больше сидела и слушала, заваривала чай, приносила кофе. Рита рассказывала про Маяковского, Лилю Брик, Фолкнера, Воннегута… Я впитывала.

Острота ума и удивительная деликатность — это тоже о ней. Я много еще не знала, не читала, но понимала и принимала все, о чем она говорила и никогда не чувствовала себя лишней. Она не только открыла для меня огромный пласт литературы, но и абсолютно новое отношение к жизни и к себе — с юмором, иногда даже саркастическим, с самоиронией. Я тогда была очень похожа на свой большой портрет работы Татьяны Ильиничны Сельвинской, который сейчас кажется в Бахрушинском музее: наивная девушка с длинными волосами с челкой и распахнутыми глазами, которые глядят на мир так доверчиво, что дальше некуда. Мне привычно было смотреть на гениальных людей снизу вверх.

Ну, вот есть во мне такое — брать от людей то, что нравится. И если раньше, до знакомства с Ритой Яковлевной, я бывала часто не уверена в себе: «Ой, да это я не умею. Ой, да вот того точно не смогу. Ой, да вы лучше меня!», то теперь во мне тоже появилась самоирония. Конечно это от Риты Яковлевны. Еще одна духовная «прививка», еще один душевный жизненный урок.

У Райт-Ковалевой мы познакомились с Куртом Воннегутом. Кажется, это был первый американец, которого я увидела живьем. Такой большой, курчавый, невероятно интересный! И как они с Ритой общались со мной! Абсолютно демократично, по-человечески. Никакого снобизма не было