«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит Страница 36

– То есть полицейские добрые? – усмехнулся Роман.

– Всяко лучше преступников, – последовал лишенный всякой иронии ответ.

Ну что ж, прикинул Дорогин, оно, наверное, к лучшему. Тетка совсем неглупая и преступников не любит, так что с ней можно напрямую говорить, а это куда легче. Все ж не артист он.

– Я действительно из полиции, капитан Роман Дорогин.

Шульгина одобрительно кивнула:

– Значит, с именем не соврал. И москвич тот имя прятать не стал, Кириллом назвался.

Антонина Егоровна вдруг сорвалась с места и скрылась в кухне, откуда через несколько минут появилась с выложенными на тарелке кружочками копченой колбасы.

– Что ж я тебя, мужика, совсем без мяса-то оставила! Ничего другого приготовленного с мясом у меня нет. Так что ешь вот. Кирилла того я тоже пирогами угощала.

– То есть вы с ним общались? – Не стал покушаться на дефицитную в деревне копченую колбасу Роман.

– А как же! Вот я-то с ним в первую голову и общалась. Его ко мне Василич привел, сосед мой, напротив через дом живет. Василич, Семен Васильевич Пономарев, – мужик хороший, только трезвым живет через день. Так вот тогда как раз был день, когда Василич в трезвости находился. Он Кирилла на улице встретил, тот шел, оглядывался, Василич спросил, дескать, ищет кого, а тот сказал будто он писатель, книгу пишет о полузаброшенных деревнях, вот нашу отыскал, хочет с кем-нибудь из старожилов побеседовать. Ну, Василич, ясно дело, на меня показал, типа я в деревне за главную, и в дом привел. И сам остался, потому как тоже старожил и вообще любопытный.

– И о чем Лепешкин выспрашивал?

– Так вот о жизни нашей и выспрашивал. Что, да как, да кто… Убедительно интересовался, хотя и не все понимал. Ну так городской, чего уж… – Шульгина помолчала, похоже, вспоминая беседу с драматургом, представившимся писателем, и продолжила: – А потом он попросил деревню ему показать. А это – пожалуйста. Пошли мы отсюда в дальний конец, он все рассматривал с интересом… У дома Пилипенко прямо ахать начал. Ну так как не ахать? Дом-то их – картинка! Весь в узорах деревянных, с фигурками всякими деревянными во дворе, даже калитка и та с выдумкой. У Татьяны и Виктора Пилипенко три сына, двое, младших, давно в городе осели, а старший, Николай, при родителях. Его в армию на срочную забирали, как помню, в июне. Так накануне большие проводины устроили, ну, как полагается. А парни-то молодые были, ушлые, не хватило им спиртного, решили на другую сторону железной дороги отправиться к дачникам, прикупить у кого запасливых. Ну, в общем, Николай под поезд и попал.

– Кошмар какой! – искренне ужаснулся Дорогин.

– Кошмар – не кошмар, а судьба, видать, пьяных-то бережет. Легко Николай отделался – только ногу потерял, прям до колена. Ну, ясно дело, в армию не взяли, да и в деревне без ноги не шибко-то работник. Но! Руки у парня оказались золотыми, особенно по плотницкому и всякому другому деревянному делу. В общем, вполне себе зарабатывает, к нему по дереву со всего района и даже из города обращаются, ну и у себя там красоту устроил. А какого спиртного с того дня в рот не берет, уж лет двадцать пять. В общем, Кирилл большой интерес проявил, с Николаем побеседовал да с его женой, тоже женщиной хорошей. А родителей дома не было, в город уезжали к младшим детям.

– И больше ни с кем Лепешкин не встречался? – уточнил Роман.

– Хотел еще с бабкой Анфисой, Анфисой Сидоровной Хвостовой, да не получилось.

– А почему так? И чем она его заинтересовала?

– Да поначалу ничем особенным, – махнула рукой Шульгина. – Просто, когда уж обратно ко мне подходили, он спросил: а это что за дом прямо на краю деревни у леса и вроде бы на отшибе? А я ему – на отшибе, потому что рядом участок со всеми постройками брошен лет тридцать назад, все в хлам превратилось, мы, кто по соседству, расчистили и картошку садим. А у бабки Анфисы, сказала я, судьба заковыристая. Ну, тут он и предложил, дескать, давайте зайдем. Зашли, а та нас на порог не пустила. В общем-то, я и не удивилась. Последние три года Анфиса совсем в сычиху превратилась, почти ни с кем не общается, спасибо, хоть здоровается. Да оно и понятно: горе такое…

– Какое горе? – насторожился Дорогин, прикинув, что, коли этой Хвостовой заинтересовался Лепешкин, пусть даже и чисто случайно, то все равно не стоит вниманием обходить.

– Ну-у-у… – тяжко вздохнула Антонина Егоровна. – Анфиса-то в нашей деревне с рождения, а ей, считай, уже восемьдесят. Справная такая была, я хорошо помню. Правда, овдовела рано, с дочкой малой, Катюшей, осталась. Одна поднимала, на медсестру выучила, та у нас в больничке на центральной усадьбе работала. Катюша замуж удачно вышла, не за нашего парня, в городе с солдатиком Юрой познакомилась, а тот, как отслужил, к нам перебрался, в шоферы пошел. Сынок у них Дениска родился, шустрый такой пацанчик, к технике тянулся, да не абы какой, а все больше к заворотистой. Компьютер и всякие интернеты самый первый освоил. Но все это было потом. А в пять лет остался он без матери – Катюша от рака в считанные месяцы сгорела. В общем, сирота… Но не бесхозный какой. И бабка, и отец о Дениске сильно заботились. Все о будущем его пеклись. А в деревне-то какое будущее? А чтобы парня в город отправить учиться и на ноги поставить, чтобы и в детстве не бедствовал, деньги хорошие нужны. Вот Юрий и завербовался на Север. Здесь Анфиса и за мамку, и за бабку, там отец – добытчик. Десять лет он на этом Севере горбатился, и слово дурного про него никто не скажет, вот те крест! – Антонина Егоровна размашисто перекрестилась и еще кулаком себя в грудь ударила. – Нужды Анфиса с внуком не знали. Юрий всегда был на связи, а приезжал только раз в год, когда отпуск давали – с сыном повидаться да по хозяйству помочь. В последний раз успел дом основательно подшаманить, дом теперь еще сто лет простоит в крепости.

– А что значит – в последний раз? – озадачился Роман.

– А то, что шестнадцать лет назад погиб Юрий, авария какая-то случилась, Дениске тогда пятнадцать исполнилось. В общем, горе горькое – мальчишка-подросток с одной бабкой остался. Но Анфиса-то характер имела! И внуку вразнос пойти не дала. Правда, когда он школу заканчивал – а ездить-то приходилось в райцентр, на электричке