Когда лопата у могильщика ржавеет - Алан Брэдли Страница 23

– Кремень, – сказала Дельвина. – Разве она не кремень? Крепость посреди моря зла.

Почему, интересно, люди всегда начинают с заезженных клише?

– И она одна из нас, верно? – добавила я, прекрасно зная, что мои слова будут пересказывать снова и снова, что никак не повредит моей репутации среди леди «Ворчливых наседок». Мое имя будет звучать для них золотом – единственный возможный перевод имени Флавия.

Жизнь – игра, не так ли?

Я изучающим взглядом вперилась в потолок, поскольку никто не разговаривает с вами, пока вы смотрите в потолок, и это удачная поза для подслушивания.

– Этот старый мешок с костями, – говорила миссис Пармли, – у нее рот как у кита Пиноккио.

– Но в ее случае, – с усмешкой ответила мисс Гуди, – нет огня внутри[30].

И они бессовестно захихикали. Подслушивать дальше смысла нет. Это просто сельские сплетни; трата времени для обеих сторон.

Слева донесся шепот. Я услышала слово «полиция». Это более интересно.

– Полиция, – говорил кто-то. Я вытянула шею, как будто для того, чтобы лучше рассмотреть потолок, но на самом деле, чтобы лучше прислушаться. Поднесла руку к уху, делая вид, что удивленно чешу голову, но на самом деле, чтобы сфокусировать звук.

– Они явились к ней домой и хорошенько допросили. Она последняя видела его живым, кроме…

Краем глаза я заметила, что говорящая наклонила голову в сторону миссис Мюллет, которая продолжала готовить себе чай. Четыре ложки сахара и капелька молока.

Говорила Лора Кэнди. Я узнаю ее голос даже по шепоту из-за ее аденоидов. У нас с Лорой давняя история, связанная с местью в алтарной гильдии, история, которой я не особенно горжусь.

– Она собирала грибы на рассвете. Наверное, не хотела, чтобы ее увидели.

– У нее были планы на его счет? – прошептал другой голос. – Грибной флирт?

Они обе гнусно захихикали.

– О нет… он не склонен… не был склонен к этим делам.

Они снова захихикали и заговорили о парикмахерах и их причудах.

– Моя в Южном Кенсингтоне. Шикарная. Приехала из Калифорнии, где стригла и красила Джоан Кроуфорд. Однажды работала с Джеймсом Мэйсоном, и он дал ей на чай пятьдесят фунтов. Банкнотами! Пятьдесят фунтов! В Калифорнии! С ума сойти!

Я вспомнила теорию, однажды высказанную Филипом Оделлом – сыщиком из радиосериала «Би-Би-Си». Когда людям приходится говорить о каком-то происшествии, они часто отклоняются в сторону других, порой более любопытных тем. Пусть Филип ненастоящий, он часто бывает прав, и я часто пользуюсь его советами.

– Флавия!

Это Синтия Дэвидсон, жена викария.

– Очень рада тебя видеть, но что ты здесь делаешь?

– Я пришла с миссис Мюллет, – ответила я, понижая голос. – Понимаете… моральная поддержка.

– О милочка, да, – сказала Синтия. – Она не сдает позиции там, где нужно отступить.

– Ладно, это я ее привела, – заметила я. – Подумала, что ей не помешает передышка.

– Какая забота, – Синтия улыбнулась, но не искренне, а как положено жене викария.

– На самом деле я надеялась что-нибудь разнюхать, – сказала я. Обезоруживающая откровенность помогает там, где подводят окольные пути.

– О милочка, да, – сказала Синтия, оглянувшись. Она сразу поняла, что я имею в виду.

– Что вы слышали? – спросила я, не давая ей возможности построить защиту. Искусство быть женой викария – это умение добывать информацию, вместо того чтобы делиться ей. Именно поэтому жены викариев знают вещи, от которых у вас волосы встанут дыбом, но нужно хорошо соображать и ковать железо, пока горячо.

– Ну, я…

– Давайте, Синтия, – сказала я с легким смешком.

– Ну…

– Синтия? – пророкотал голос в районе локтя.

Это была Элейн Чикори. Кто же еще?

– Это шокирующее убийство, – прошипела Элейн. – Конечно, вы…

Она говорила громко и одновременно как будто секретничала, оглядываясь по сторонам, словно хотела, чтобы нам казалось, будто мы подслушиваем.

– К сожалению, я должна бежать, – сказала Синтия. – Приходские листовки должны быть готовы сегодня, и ротатор снова сгорел. Полагаю, придется воспользоваться старым грязным гектографом. Мне надо будет потом хорошенько отмокнуть в ванне с пеной.

Она скромно потупила взгляд. Одна мысль о том, что жена викария опускается в пенную ванну, могла заставить покраснеть лошадь, и Синтия это знала.

– Так-так, Флавия, – продолжила она, – рада, что ты пришла. Увидимся позже.

И с этими словами удалилась.

Это было приглашение или Синтия отрабатывает методику ловкого ускользания?

– Она красит волосы, – заметила миссис Пармали. – Выглядит как мокрая собачья шерсть на сушилке для белья.

Тем временем миссис Мюллет продолжала медитировать по-буддийски рядом со столиком с чаем. Все внезапно стали слишком застенчивы, чтобы подойти к ней. Хотя предполагалось, что она невиновна в смерти майора Грейли, люди не хотели, чтобы их видели в обществе человека, привлекшего внимание полиции, пусть и ненадолго.

Я знала, что миссис М. превратилась в пост прослушки, и что ни единое слово, произнесенное в этом зале, не ускользнет от ее больших ушей. Не то чтобы они были больше, чем у других людей; разница в умении ими пользоваться. Когда дело касается сплетен и сбора информации, миссис Мюллет может превзойти болтуна Уильяма Коннора[31], подписывающегося Кассандрой во «Всемирных новостях».

Не буду настаивать, но уши миссис Мюллет должны быть государственным достоянием.

Одно из ее величайших достоинств – способность выглядеть так, будто она думает только о чае. Даже когда наши глаза встретились, она смотрела на меня так, словно все ее существо, вся ее душа сосредоточены на внутреннем механизме приготовления чая и размышлениях о его должном месте в христианской церкви.

Прекрасный спектакль и услада для глаз.

Я быстро осмотрела зал в поисках кандидатов для плодотворной беседы. Большинство женщин сбились в группы по трое-четверо и улыбались. Вряд ли темой их веселой болтовни является убийство.

В дальнем углу сидела пожилая женщина на деревянной скамье – реликте, оставшемся от обстановки воскресной школы, где постепенно заменили мебель на отвратительные пластиковые стулья. Это была миссис Скиннет, которая в предыдущем тысячелетии работала личным секретарем президента какой-то автомобильной компании. Во всяком случае, так говорили.

Она представляла собой воплощение безмятежной удовлетворенности и была явно сосредоточена на своем внутреннем мире. Она не смотрела ни налево, ни направо, но была погружена в мир воспоминаний.

Я взяла чашку со столика и уселась рядом с ней.

– Чаю, миссис Скиннет?

Она ответила не сразу. В ожидании я заметила массивную бакелитовую коробочку на шнурке, откуда к ушам тянулись проводки.

Конечно же! Миссис Скиннет глуха как тетерев: пострадала при взрыве бомбы в Лондоне в благотворительной столовой во время воздушного налета.

Она внезапно повернулась ко мне и улыбнулась.

– Спасибо, милочка, –