Когда лопата у могильщика ржавеет - Алан Брэдли Страница 22

– Все в порядке, миссис Мюллет. – сказала я. – Вы вольны заключать любые договоренности. В конце концов, это ваша жизнь.

Она медленно повернула голову и посмотрела мне в глаза.

– Да, – сказала она, – думаю, да.

– Значит, вы согласились готовить ему.

– Только завтраки, – сказала миссис Мюллет. – И все.

– А что Альф думал на эту тему?

Миссис Мюллет покраснела и заправила за ухо пару прядок, каким-то образом ускользнувших из ее аккуратной прически.

– Альф ничего не знал, – прошептала она. – Он был бы вне себя.

– Значит, вот в чем ваш секрет, – сказала я.

Она охотно кивнула, и я так же охотно приняла ее ответ.

– Но теперь понимаю, почему вы не хотели мне об этом говорить, – продолжила я. – Должно быть, это было так неожиданно – снова его встретить.

Внезапно миссис Мюллет расслабилась. Как будто что-то отпустило ее после многих лет напряжения.

– Это было славное времечко, – продолжила она. – Он рассказывал мне о своей молодости, что было после того, как я упорхнула из его жизни. Так он говорил: «Ты упорхнула из моей жизни, словно райская птичка». Мы смеялись над этим. Он встретил милую девушку по имени Маргарита. Почти то же самое имя, но на французский лад. Означает «жемчужина».

Я изобразила удивление, как будто мне это неизвестно. Однажды я растворила жемчуг моей матери в процессе скандального, но познавательного химического эксперимента. Жемчуг и я – мы старые знакомцы.

Миссис Мюллет продолжала:

– Маргарита была дочерью художника из Примроуз-Хилл. Звучит слишком красиво, чтобы оказалось истиной, да? Но это правда. Она была так прекрасна, что весь свет в комнате падал только на нее, а лицо и волосы сияли. Отец рисовал ее в виде Гвиневры – жены короля Артура, представляете? Лицо Маргариты было так известно, что ее останавливали в «Хэрродс» и просили оставить автограф на пакетах с покупками.

Он ухаживал за ней семь лет, пока Маргарите не исполнилось двадцать четыре. Отец был против. Сказал, что тот простой продавец из табачного киоска. Но Томми отдал ей сердце и не мог взять его обратно. Он хотел сбежать с ней, но Маргарита была против. Сказала, что отец найдет ее и убьет. Художники, они такие. Так что он поступил честно и пригласил ее отца выпить. Сказал, что подал заявку на должность палача, и, если его возьмут и у него все получится, согласится ли ее отец отдать ему руку дочери?

– Это как в «Арабских сказках», да? – спросила я, сожалея, что жизнь не так устроена. – А он?

– Ее отец был очень против убийств. Верил, что убийц нужно казнить. Сказал, что палач – это благородная профессия и так далее. Сказал, что если Томми получит эту работу, то сам заплатит за свадьбу.

Я с трудом выдохнула. Мой хрупкий организм не создан для таких драм. У меня начало колотиться сердце.

– Продолжайте! – попросила я. – Молю!

– Что ж, он получил работу. Устроился подмастерьем к мебельщику. В свободное время помогал на казнях, выучил длину и вес – веревок и тел, вот это все – и наконец получил полный вперед от министерства внутренних дел с разрешением работать самостоятельно.

И отец сдержал слово. Построил им славный домик в Баттерси. Устроил свадьбу на Ганновер-сквер и медовый месяц за границей. Ночной поезд в Дувр и потом в Париж. Люкс в «Кларидже».

Миссис Мюллет резко умолкла, и я увидела, что ее глаза наполнились слезами – сначала левый, потом правый.

– Она была такой красивой, – продолжила она. Потом прошептала: – Красивой. Он как-то показывал мне ее фотографию.

– Что такое, миссис М.? – спросила я. Почему она плачет, просто из сентиментальности?

Она покачала головой и судорожно вздохнула.

– Когда наутро в первый день медового месяца он проснулся, она лежала рядом с ним в кровати холодная как лед. Самое прекрасное создание на земле.

– Мне жаль, – сказала я. Что еще сказать?

Даже на второй взгляд это самая ужасная история, которую мне доводилось слышать. Мне хотелось заплакать.

– Больше он не женился. Жил в том доме в Баттерси до отставки. Палач из Баттерси, так его прозвали.

– Да, – сказала я, – видела в старых газетах.

– Он был знаменитым, – продолжала миссис Мюллет, – и прекрасным человеком, несмотря на свою работу. «Ты добрый и у тебя сердце нежное», – так я ему говаривала. «Да, – отвечал он, – наверное, так и есть». Как будто никогда раньше не думал об этом. Так что когда я наткнулась на его труп…

– Это вы его обнаружили? – переспросила я. – Вы нашли труп?

– Да, я.

– Почему вы мне не рассказали? – спросила я, наверное, слишком громко и слишком эмоционально.

– Из-за Альфа, – просто ответила она.

Ах да. Альф. Ревнивый муж.

– Надо было бежать домой и привести его. Альф всегда знает, как поступить. Но я не сделала это. А потом было слишком поздно.

– И что же вы сделали? Когда нашли тело, имею в виду.

– Я проверила, что он мертв. Я такое видела раньше, помните, у леди Рекс-Уэлс. Не хотела совершить такую же ошибку.

– А потом? – спросила я, едва осмеливаясь дышать.

– Достала записную книжку, в которой я веду список покупок, карандаш и сделала зарисовки.

– Зарисовки?! – я чуть не сорвала связки.

– Особо не на что смотреть, – сказала она. – Я посещаю уроки на рыночной площади по вторникам. Рисование с натуры. Альф говорил, что это заставляет мозг учиться координации рука-глаз. Хотите взглянуть?

Хочу ли я? Мое воображение пустило слюни.

– Да… пожалуйста. Если не возражаете. – Внезапно меня обуяли вежливость и официальность.

– Покажу как-нибудь, – сказала она.

Мне пришлось прикусить язык.

Что она скрывает? Она наверняка оставила майора Грейли за завтраком с грибами и потом вернулась и обнаружила его труп. Но зачем? Она сказала, что должна была бежать домой и сказать Альфу, но не стала. Куда она ходила? Где была в промежутке?

– Миссис М., – начала я, – думаю, мы должны…

Но в этот момент мы подошли к церкви, и даже с дороги я слышала звон клинков в приходском зале. Убийство репутаций – не самое тихое занятие, и леди Святого Танкреда – мастера в этом деле. Их бормотание и шипение были слышны даже на церковном кладбище.

– Дражайшая миссис Мюллет! – Конечно же, это Элейн Чикори.

– Бедняжечка! Как же вы справляетесь?

– Я сразу сказала, что это не она, как только услышала, правда, Дельвина?

К нам присоединилась Дельвина Пэтт.

Миссис Мюллет нацепила выражение лица мученицы, легко несущей свой крест. Одарила присутствующих болезненной