Героические страницы России. Хрестоматия для внеклассного чтения. 5-9 классы - Хрестоматия Страница 32

На командный пункт батальона Школенко добрался только после полудня. Там, кроме капитана Кошелева, сидел командир полка. Школенко в последний раз небрежно ткнул автоматом в спину немца и кратко сказал:

– Вот.

И только потом уже по всей форме доложил о своём прибытии.

Командир полка пожал ему руку, оглядел его с ног до головы и, ещё раз крепко стиснув руку, отошёл в сторону и о чём-то заговорил с командиром батальона. Их разговор продолжался с минуту. Школенко молча стоял и ждал.

– Хорошо, – сказал командир полка. – Его задачу, – он кивнул на капитана Кошелева, – вы выполнили, теперь выполните мою. Вы должны узнать, где стоят их остальные миномёты.

– Узнаю, – коротко сказал Школенко и добавил: – Разрешите спросить: один пойду?

– Один, – сказал Кошелев.

– Ну что ж. – Школенко вскинул на плечо автомат.

– Сначала отдохните, – сказал командир полка, – а потом пойдёте.

Школенко, подойдя к связистам, вытащил из сапога ложку и, пристроившись с котелком, стал есть щи. Он устал и был доволен, что ему дали передышку. Доев щи, он свернул цигарку. Всё утро он не курил, курить было приятно, особенно в предчувствии того, что до вечера опять не придётся курить. Потом сел и перемотал портянки. Ноги болели. Так он просидел примерно с полчаса, вскинул автомат и, уже не добавляя гранат, снова пошёл в ту сторону, что и утром.

Теперь он взял правее деревни и ближе к реке, прячась в росших по обочинам дороги кустах. Первый выстрел из миномёта он услышал за пятьсот метров. Ползти пришлось по длинной лощине, пробираясь сквозь густой, царапавший руки и лицо орешник. Мины шли по направлению к Школенко и пролетали дальше. Он на минуту приостановился, мысленно представил себе траекторию полёта и по звуку определил направление, откуда стреляли. После ореховой балки пришлось перевалить холмик, за которым начиналась лощина с густым лесом. Пока он прополз по ней ещё двести метров, выстрелы прекратились. Последний из них был совсем близко.

Вдруг недалеко от Школенко во весь рост поднялся немец. Школенко притаился и пролежал минут десять. Когда немец исчез, Школенко через мелколесье дополз до большого куста. Из-за куста были хорошо видны все три миномёта, стоявшие в балке.

Школенко лёг плашмя и вытащил бумагу, на которой он заранее решил начертить для точности, где именно стоят миномёты. Но в ту секунду, когда он принял это решение, семеро немцев, стоявших у миномётов, подошли друг к другу. Все вместе сели у ближнего к Школенко миномёта, всего в восьми метрах от него. Только один остался поодаль и, лёжа на боку на краю окопа, куда-то звонил и, видно, никак не мог дозвониться по телефону.

То, что немцы подошли к нему так близко и все, за исключением одного, сидели вместе, толкнуло Школенко на смелый шаг.

Он должен был записать и начертить, потом доложить, потом артиллерия должна была попасть в эти миномёты, – а между тем немцы сидели все рядом, а у него под рукой были гранаты. Решение родилось мгновенно, может быть, так мгновенно оттого, что только сегодня, в точно такой же обстановке, ему уже один раз повезло. Так или иначе, Школенко решил управиться с немцами сам.

Он лёжа достал обе противотанковые гранаты, потом вытащил из кармана припасённую медную проволочку и обмотал ею гранаты. Теперь оставалось только кинуть. Школенко опять, как и в тот раз, крепко опёрся рукой о землю, набрал поглубже воздух и бросил гранаты. Но гранаты были тяжёлые – сразу две, а он с утра уже уморился, – всё-таки это была вторая разведка за день. И когда он швырнул их, то они на полметра не долетели до немцев. Он это успел заметить, ложась на землю плашмя, а в следующую секунду его несильно ударило в плечо, и он, ещё лёжа, схватясь за плечо, почувствовал на пальцах кровь.

Он вскочил во весь рост, держа автомат наизготове. Взрыв был очень сильным, и немцы, как и в прошлый раз, лежали убитые, только на этот раз никто не остался на ногах, лежали все. Потом один, тот, который оставался у телефона, пошевелился. Школенко подошёл к нему и тронул его ногой. Немец перевернулся, лёжа на земле, поднял руки и заговорил, но что – в горячке Школенко не разобрал.

Рядом с немцем лежал телефон. Не рассчитывая его унести, Школенко ударил несколько раз сапогом и разбил его. Потом он оглянулся, придумывая, что делать с миномётами. Неожиданно в двух десятках шагов от него в кустах сильно зашуршало. Прижав к животу автомат, Школенко пустил туда длинную очередь веером, но из кустов вместо немцев выскочил его хороший знакомый Сатаров, боец 2-го батальона, несколько дней тому назад взятый в плен немцами. Сатаров стоял, обросший, босой, в одних кальсонах, и не своим голосом, полуоборотясь назад, кричал:

– Наши, наши пришли!

Вслед за ним из кустов вышли ещё шестнадцать человек. Все такие же полуголые, обросшие и страшные, как Сатаров. Трое были окровавлены, одного из них поддерживали на руках.

– Ты стрелял? – спросил Сатаров.

– Я, – кивнул Школенко.

– Вот, поранил их, – показал Сатаров рукой на окровавленных людей. – А где же все?

– А я один, – ответил Школенко. – А вы тут что?

– Мы могилу себе рыли, – сказал Сатаров. – Нас двое автоматчиков стерегли. Они, как услышали взрыв – побежали. А ты, значит, один?

– Один, – повторил Школенко и посмотрел на миномёты. Времени терять было нельзя – вот первое, о чём подумал он в эту минуту. И следствием этой мысли было мгновенное решение. – Скорее миномёты берите, – сказал он, – чего зря время проводите. Сейчас к своим пойдём.

Несколько человек взялись за миномёты и взвалили их на себя, остальные повели раненых.

Теперь Школенко торопился уйти обратно ещё больше, чем в первый раз, он ещё сам не мог опомниться от своей удачи. Ему казалось, что вот-вот, если протянуть время, вся эта удача сорвётся. Он шёл замыкающим, то и дело прислушиваясь и поворачиваясь с автоматом.

Он шёл сзади вырученных им из плена и видел окровавленные тела раненых. «Хорошо, что ещё не убил, – думал он. – А кто ж их знал, думал – немцы». И он вслух повторил это шедшему рядом с ним Сатарову.

– Не знал, думал – немцы.

– Конечно, – просто ответил Сатаров. – А то как же.

Между освобождёнными красноармейцами, прихрамывая на одну ногу и держась за разбитую голову, шёл пленный немец,