Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева Страница 2

Внимательно перечитайте этот отрывок еще раз. Что-то очень знакомое слышится в напевной стройности стиха, в плавных мелодичных переходах строк... Вспоминайте, друзья, вспоминайте...

Октябрь уж наступил — уж роща отряхает

Последние листы с нагих своих ветвей...

Вот эти стихи, наверное, знают многие из вас и сразу же назовут автора. Это Пушкин. Теперь понятно, почему таким знакомым показался первый отрывок — та же гармоничность, та же поражающая точность художественного образа, та же неповторимая, великолепная «пушкинская» осень. Стихотворение так и называется: «Осеннее утро».

А вот еще одна осень. Еще один октябрь:

Дул,

      как всегда,

                      октябрь

                                 ветрами.

Рельсы

          по мосту вызмеив,

гонку

       свою

              продолжали трамы

уже —

         при социализме.

Чеканно-звонкий, короткий, резкий стих. Каждое слово — как выстрел. Строка стремительна, упруга... Если бы даже вы и не знали Этих стихов, вы сказали бы сразу: это Маяковский. Его рифма, его ритм, его убежденная страстность.

Теперь представьте себе, что перед вами две картины, два пейзажа. Они написаны масляными красками или, как говорят художники, маслом. Приглядимся к первому. Тоненькие стройные стволы молодых березок поднимаются прямо из разлившейся по берегу воды; еле уловимая розовато-зеленая дымка окутывает их первые крохотные листочки, освещенные неярким весенним солнцем. Нежная голубизна воды и неба придает этому пейзажу особую, холодноватую прозрачность. Картина называется «Большая вода».

Еще один пейзаж.

Ночь. Свет луны настолько ослепителен, что хочется заглянуть за картину, — не спрятана ли там свечка или лампочка. Яркое пятно луны делает особенно глубоким густой, почти черный цвет неба. В это ночное небо еще более темными пирамидами поднялись тополя. Внизу, освещенные лунным светом, притаились зеленовато-белые глиняные хатки с соломенными крышами... Как удивительно сумел передать художник яркость луны и вместе с тем густой мрак ночного украинского неба!

Не нужно быть особенно большим знатоком живописи, чтобы понять, что эти пейзажи написаны разными художниками. Думаю, что, глядя на эти картины, вы смогли бы даже назвать этих художников.

Нежные (хочется даже назвать их «тихими») краски первого пейзажа, его неброская, чуть грустная красота напомнят вам и другие картины певца русской природы — художника Левитана.

Во втором пейзаже те, кто хоть немного интересовался живописью, сразу же узнают неповторимый колорит Куинджи, который так любил изображать на своих полотнах милую его сердцу Украину.

Теперь о музыке.

Вы слушаете гудящие, мощные аккорды органа. Плавно, неторопливо эти аккорды то поднимаются вверх, то опускаются вниз в басы — строгие, величественные, как своды католических соборов. Вы слушаете и говорите: это Иоганн Себастьян Бах. И даже если вы ошибетесь, — никто из музыкантов не станет над вами смеяться: вряд ли многие из вас знают, кроме Баха, других старинных композиторов. Но если вы, слушая даже незнакомую вам песню Дунаевского или Соловьева-Седого, вообразите, что ее сочинил Моцарт, тут уж не только музыканты, но даже люди, не очень хорошо знающие музыку, станут указывать на вас пальцами.

Не музыкант может порой, слушая, например, симфонию Моцарта, ошибиться и подумать, что это музыка, скажем, Гайдна. Но невозможно себе представить, чтобы звуки этой симфонии вызвали в вашей памяти имя Прокофьева или Рахманинова. Легко узнать, например, яркую, темпераментную музыку композитора Хачатуряна, в которой так часто слышатся интонации песен и танцев родины композитора — Армении.

У каждого композитора — своя особая манера сочинения музыки, какие-то свои, характерные для него одного музыкальные интонации, образы, — словом, все то, что в искусстве называется творческим почерком художника. И чем художник талантливее, самобытнее, тем легче его узнавать, тем ярче, интереснее, неповторимее его художественные образы.

Однако вернемся к началу моего рассказа.

Итак, я почти уверена, что музыку, которую я слушаю, написал Шостакович. Но она мне незнакома. Я очень люблю музыку Шостаковича, неплохо ее знаю, стараюсь не пропускать ни одного концерта, на котором исполняются его произведения. Значит, одно из двух: или это что-то совсем новое, или произведение, которое давно, а может быть и никогда, вообще не исполнялось.

Ну что ж, буду слушать дальше.

Произведение симфоническое, то есть играет симфонический оркестр. .. Что же это такое? ..

В музыке совершенно ясно слышатся мелодии старых песен — песен политической каторги и ссылки... Вот песня «Слу-шай!». Ее со щемящей сердце грустью мягко поют флейты. А в басах глухо и мрачно звучит мелодия песни «Арестант».

Ночь темна. Лови минуты!

Но стена тюрьмы крепка...

Постойте-ка! Нет, даже поверить трудно... Говорили, что Шостакович пишет новую симфонию, которую хочет посвятить революции 1905 года.

...Симфонический оркестр... революционные песни... незнакомое произведение Шостаковича... Неужели она?.. Одиннадцатая... Но симфония ли это?

Музыка кончилась. Тишина. Нет, вот кто-то закашлял, задвигался. .. Аплодисментов нет, но, судя по шуму, это трансляция из какого-то концертного зала. Видимо, аплодисментов нет, потому что произведение еще не окончено. Кончилась только часть его.

А раз это так, то я слушаю музыкальное произведение для симфонического оркестра, которое состоит из нескольких частей, — иными словами, сюиту или симфонию.

Началась следующая часть. Теперь уже никаких сомнений не осталось — в музыке этой части использованы мелодии одной из хоровых поэм Шостаковича, которая называется... «9-е января»!

Теперь все ясно. Можно слушать, слушать и слушать, не думая ни о чем, новую, Одиннадцатую симфонию Дмитрия Шостаковича. Сейчас, в этот самый момент, ее исполняет в Большом зале заслуженный коллектив республики — симфонический оркестр Ленинградской филармонии. Дирижирует, конечно, Мравинский. Это первые исполнители почти всех симфоний Шостаковича[1].

Ох, как мне было приятно, когда диктор, объявивший окончание концерта, подтвердил мои догадки!

Вот и вся история.

Как видите, можно, даже не зная произведения, даже слушая его в первый раз, уже сказать о нем очень, много. Конечно, это могут только те, кто любит и знает музыку, умеет разбираться в ее законах.

Любой вид искусства — живопись, литература, театр, музыка — имеет свои, определенные законы. Ни одно настоящее произведение искусства не создается просто так, как душа пожелает. И дело не только в том, что художник должен уметь рисовать, поэт придумывать рифмы и соблюдать размер в стихотворении, а композитор знать ноты и уметь ими записывать музыку. Законы эти гораздо сложнее.

Слышали вы когда-нибудь слово «жанр»? Что означает, например,