Дочь врага - Владимир Григорьевич Колычев Страница 9

— На какую хату?.. Просто чай сидели пили.

— Но ведь были!

— А ты отцу меня слил!

— Ну, Вадим сказал, что тебя спасать надо. С бандитами свяжешься, костей потом не соберешь… И я с ним согласен!

— Значит, так! Скажешь своему Вадиму, чтобы ноги его здесь не было!.. Да и тебя видеть не хочу!

Отец сдержал свое обещание, утром он ушел, заперев дверь на нижний замок, без ключа не открыть. Ключ имелся только у Тоши, но братец дурашливо перекрестился в ответ на просьбу Клары выпустить ее. Боялся он отца и не мог его ослушаться.

И телефон отец отключил, весь день Клара просидела под замком, отрезанная от внешнего мира.

Следующий день стал всего лишь продолжением этого безумного заточения. Но вечером появился Семен, постучал в дверь. Клара поднесла губы к нижней замочной скважине и сказала, что находится под домашним арестом.

Вечером того же дня отец вернулся с работы и принес билеты к экзаменам, в гороно не поленился съездить, связями обзавестись.

Но подготовка к экзаменам не задалась. Уже утром следующего дня снова появился Семен. Перебрался с одного балкона на другой, зашел в дом и снова, в какой уже раз, лишил Клару опоры под ногами…

Глава 4

Ирония судьбы может быть как с легким, так и с тяжелым паром. Шустов конкретно посадил Клару под домашний арест, Семену приходилось рисковать своей жизнью, чтобы пробраться к ней через балкон. Ему бы морду Шустову набить, а он фактически работает на его завод. На «Южный порт» с пацанами подъехали, посмотреть, что здесь да как. Аккумуляторы — товар дефицитный, авторынок проглотит всю партию, но «Южный порт» — это владения чеченцев, они так просто чужаков к себе не пустят. Как минимум обложат сбыт данью или хотя бы попытаются сделать это. А дядя Миша никому ничего платить не собирается. Он ударился в коммерцию, мало ему «слам» с завода снимать, так он еще аккумуляторы подрядился в массы толкать. С наваром в две-три госцены, а то и больше. После павловской реформы в начале года цены слетели с катушек, но так и народ не спит, люди спешат избавиться от денег. Стольники и полтинники уже «сгорели», та же судьба могла постигнуть четвертные и червонцы, люди это понимали, поэтому хватали наличность и бежали на рынки. И с книжек деньги снимали — по пятьсот рваных на руки в месяц, больше не дозволялось.

— Спокойно, пацаны! Ходим, не оглядываясь!

Серега шел, засунув руки в брюки, и у Жоры Душмана походка от колена, с приседом. Лева Кот семечки в рот кидает, кожуру сплевывает дальше, чем видит. Бойцы они бывалые, смотрятся мощно, мужики у своих машин старательно прячут глаза, боятся смотреть на них. Леша Пятак и Рома Шток тоже смотрятся неслабо, удар держать умеют. Да и Семен чувствовал себя довольно уверенно. И за него, если вдруг что, подпишутся, и сам он лучше сдохнет, чем кого‐нибудь из своих бросит.

Дядя Миша говорил, что чеченцев здорово потрепали менты. За «Южный порт» они бились жестко, лихо выходили на «стрелки» с бауманской братвой, долгопрудненских мочили, солнцевских. Махач, поножовщина, стрельба. Бауманским крепко досталось, их старшаки попали под раздачу в московском кабаке, такая резня была… Но и менты не зевали, круто проредили чеченские ряды. Не видно их на рынке, никто не подходил к пехорским. Да и Серега ни к кому не цеплялся, ходил, присматривался, спрашивал. Всем аккумуляторы нужны, а торговать можно прямо с машины, на рынке все почти так делают, стоят «Лады», «Волги», «Москвичи», а на капотах запчасти разложены. Семен только и успевал ловить затравленно-враждебные взгляды. Страшно мужикам, боятся они бандитов, но также люто и ненавидят их… Его, Семена, ненавидят. А другие бандиты будут его убивать, если увидят в нем опасность… Но разве кто‐то обещал ему легкую жизнь?

Серега убедился, что рынок сможет переварить отпущенную им партию товара, а договариваться заранее с братвой не надо. И с ментами — тоже. Здесь, на рынке, анархия — мать порядка. Подъехали, выгрузили товар, а любители легкой наживы появятся сами. Тут главное, не нарываться, спокойно принять базар и плавненько так перехватить инициативу. А кто же здесь основной? Сначала нужно это выяснить, а потом уже решать вопрос. Не будет Серега платить кому попало. Он вообще не собирался никому платить.

— Короче, грузим лапшу на уши, а если не въезжают, если рогом упрутся, мочим! — на обратном пути объяснял Серега.

Говорил по-хозяйски, в голос, шел, не оглядываясь, ни дать ни взять, царь горы. И вдруг облом…

— Не понял!

Какой‐то хрен с бугра нацепил блокиратор на колесо его «девятки». И вряд ли это менты, хотя машина припаркована под знаком. Причем неподалеку стояла их же «семерка», Шток припарковал ее по всем правилам, и ее никто не стопорил.

— Что за уроды? — озлобленно протянул Кот.

Уроды нашлись очень быстро, хотя они не торопились заявлять о себе. Поняли, что нарвались на реальную силу, и сидели в своем «уазике», поджав хвосты. Только когда к ним подошли, отморозки стали выходить из машины.

Лица славянские, но настроение басурманское, злые, нахальные, безбашенные. Три лба, парни крепкие, видно, что тренированные, но численный перевес отнюдь не на их стороне.

— Пацаны, я не понял, что за предъява? — спросил Серега, взглядом пытаясь высверлить дырку во лбу мордастого бугая.

Но лоб оказался крепким, взглядом прожечь не удавалось.

— А стоянка запрещена! Штраф — сто рублей, — сказал он.

— Мы сами штрафы выписываем, братан! С тебя косарь за то, что под «мусора» косишь!

Откуда‐то вдруг выскочила серая «Волга», пронеслась на бешеной скорости и остановилась под визг тормозов. Из машины вышли еще четыре «быка». Все в кожаных куртках, все подорванные, настроенные на драку. Ну, всемером шестерых не боятся.

— В чем дело, Калым? — спросил один у мордастого и, как бы нехотя, отвел в сторону полу куртки, а за поясом пистолет. Мощный лоб, массивные надбровья, а нос тонкий, вряд ли крепкий, и подбородок слабый. Впрочем, это не мешало пацану наглеть сверх меры.

— Так правила нарушают, а платить не хотят!

— Кто такие? — спросил тонконосый.

— Из Афгана мы! — сказал Душман, доставая из кармана «лимонку».

Он не стал угрожать, а сразу же выдернул чеку и бросил гранату под ноги отморозкам.

А граната боевая, правда без тротила, зато запал самый настоящий. Граната упала, задымила, тонконосый инстинктивно подался назад, вжимая голову в плечи… Но рванул один только детонатор, гранату всего лишь