Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан Страница 46

коренаст и словно бы весь состоял из живота и ляжек, вследствие чего иногда страдал несварением желудка. Живя в провинции последние пятнадцать лет, неспешный и лишенный амбиций следственный судья сделал все возможное, чтобы остаться в глухом краю, где он мог удовлетворять свою страсть к рыбалке. К несчастью, последнее дело в замке д’Орсак[6], где он проявил недюжинную изобретательность и даже ясновидение, привлекло к нему внимание начальства, вследствие чего господина Русслена, к его величайшему сожалению, перевели в Париж. Черная куртка из альпаки и мятые полотняные серые брюки свидетельствовали о его полном безразличии к собственному внешнему виду. Но, несмотря на наружность, это был человек проницательного и глубокого ума, совершенно независимый в своих, иногда довольно экстравагантных, поступках.

Имевший завидную репутацию, не соответствующую его скромным заслугам, старший полицейский инспектор Гуссо заключил громким голосом, мгновенно разбудившим господина Русслена:

– Итак, вкратце: на мадемуазель Гаверель напали в тот момент, когда она наклонилась, чтобы взяться за цепь, которая удерживала лодку, и это нападение было таким жестоким, что три деревянные ступеньки, спускающиеся к пруду, оказались проломлены. Именно этим объясняется тот факт, что мадемуазель Гаверель вымокла до пояса. Затем на берегу произошли следующие события: борьба, похищение жемчужного ожерелья и бегство убийцы, ноги у которого также оказались мокрыми. О преступнике, перенесенном после медицинского осмотра в гараж, нет никаких сведений, кроме его имени – Бартелеми. Лицо и одежда характерны для бродяги. Он убил, чтобы ограбить жертву. Больше мы ничего не знаем.

Старший полицейский инспектор Гуссо вздохнул и продолжил с видимым удовольствием человека, которому нет нужды подыскивать слова:

– Теперь что касается других. Господин Жером Эльмас застрелил убийцу из ружья, тем самым не дав ему скрыться. Вот единственный пункт, который не подлежит сомнению. В остальном же показания, которые он дал мне, выглядят довольно смутными… Впрочем, нам надо учитывать его состояние.

Во-первых, он не знает убийцу своей невесты. Во-вторых, ему неизвестно, кто напал на него ночью и какова причина этого. Что же до другого раненого, то у нас нет никаких данных ни о его личности, ни о том, при каких обстоятельствах он подвергся нападению. Максимум, что мы можем предположить, – в обоих случаях действовал один и тот же злоумышленник.

Внезапно кто-то прервал полицейского:

– А не могли бы мы с тем же успехом предположить, господин старший полицейский инспектор, что сегодня ночью произошла трагедия с участием не троих мужчин, то есть нападавшего и двух жертв, а только двоих: Жерома Эльмаса и некоего субъекта, атаковавшего месье Эльмаса и после ранения, полученного от последнего, сумевшего проползти триста-четыреста метров до того места, где его нашли?

Эту неожиданную гипотезу, высказанную незнакомцем, выслушали не без интереса. Удивленные взгляды присутствующих обратились к чужаку. Кто он? Для всех было очевидно, что он вышел из виллы «Клематисы» и услышал заключение инспектора Гуссо. Но по какому праву он вторгся в разговор?

Полицейский инспектор, раздраженный тем, что эта гипотеза вытесняет его собственную, спросил:

– А вы, месье, собственно, кто?

– Рауль д’Аверни. Моя вилла находится неподалеку, напротив большого озера. Меня не было несколько недель, и вот, вернувшись сегодня утром, я узнал о том, что здесь произошло, от молодого архитектора, который живет у меня и обустраивает мой дом. Фелисьен Шарль дружил с барышнями Гаверель и вчера обедал с ними. Час назад я проводил его до дома мадемуазель Роланды и не счел зазорным немножко пройтись по саду и послушать ваши блестящие умозаключения, господин старший инспектор. Они выдают виртуоза сыскного дела.

У Рауля д’Аверни был такой лукавый вид, что любой другой на месте старшего инспектора Гуссо почувствовал бы, что над ним смеются. Но инспектор Гуссо так пыжился, так был уверен в своих талантах, что ему это и в голову не пришло. Польщенный заключительным комплиментом, он слегка поклонился и ограничился тем, что решил сбить спесь с симпатичного дилетанта.

– Это предположение, месье, я уже рассмотрел, – сказал он, улыбаясь. – Я даже высказал его господину Эльмасу, который возразил: «А каким оружием я бы его ударил? У меня его не было. Нет. Я защищался как мог, пинками и ударами кулаков. Я ударил противника по лицу и обратил его в бегство», – сказал мне господин Эльмас, хотя сам при этом уже был ранен. Ответ исчерпывающий – не правда ли, месье? Однако я осмотрел второго раненого: на нем нет никаких следов ударов – ни на лице, ни где-либо еще. Следовательно…

Рауль д’Аверни в свою очередь слегка поклонился.

– Блестящее обоснование, – сказал он.

Но следственный судья господин Русслен, которому вновь прибывший понравился, спросил его:

– Может быть, у вас есть еще какие-нибудь наблюдения, которыми вы могли бы поделиться?

– О! Ничего особенного. И я боюсь злоупотребить…

– Говорите, говорите… прошу вас. Мы столкнулись с делом, которое представляется безнадежно запутанным, и даже маленькая подсказка может иметь значение. Слушаем вас.

– Итак, – начал Рауль д’Аверни, – причина, по которой подвергшаяся нападению Элизабет Гаверель упала в воду, очевидна всем, не так ли? Это обрушение деревянных ступенек. Я осмотрел их. Они держались на двух сваях, забитых в дно пруда на довольно большую глубину. Однако эти сваи не устояли под толчком по той простой причине, что они были недавно подпилены на три четверти своей толщины.

Эти слова были встречены изумленными восклицаниями. Из дома, опираясь на руку Фелисьена Шарля и слегка пошатываясь, вышла Роланда. Она тоже услышала речь господина д’Аверни.

– Неужели это возможно? – пролепетала она.

Инспектор Гуссо бросился к пруду. Подняв одну из свай, которую господин д’Аверни вытащил на берег, он принес ее и сообщил:

– Ошибка исключена. Следы подпила четкие и совершенно свежие.

Роланда заметила:

– Последнюю неделю моя сестра каждый день в один и тот же час спускалась за лодкой. Значит, тот, кто ее убил, знал об этом? И все подготовил заранее?

Рауль покачал головой:

– Я не думаю, мадемуазель, что все произошло именно так. Убийце не нужно было бросать ее в воду, чтобы сорвать ожерелье. Внезапное нападение, недолгая, секунды две-три, борьба на берегу… и побег… этого было бы достаточно.

Следственный судья спросил с живейшим интересом:

– Значит, по-вашему, был кто-то другой, кто подстроил эту ужасную ловушку?

– Думаю, что так.

– Но кто? И с какой целью?

– Этого я не знаю.

Господин Русслен не мог сдержать легкой улыбки:

– Дело усложняется. Выходит, было двое убийц: один все заранее подготовил, а второй, так сказать, фактический, в итоге просто воспользовался случаем. Но как тот, другой, проник на виллу? И где прятался?

– Там, – ответил Рауль, указывая