Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан Страница 42

Он шел пружинистой походкой, приподнимаясь на носках немного больше, чем требовалось, словно выполняя гимнастическое упражнение. Каждый шаг левой ноги сопровождался глубоким вдохом, который, казалось, удваивал объем его грудной клетки, и без того впечатляющий.

Голова слегка откинута назад. Поясница выгнута. Никакого пальто. Лишь легкий летний костюм серого цвета, и под мышкой – мягкая шляпа.

Лицо, которое, казалось, улыбалось всем прохожим, но в особенности представительницам женского пола, если они были хоть мало-мальски хорошенькими, принадлежало господину, бодро приближавшемуся к своему пятидесятилетию, а то и пересекшему уже этот рубеж. Однако, глядя на него со спины или издали, никто не угадал бы его возраст – настолько он был подвижен, строен и элегантен; да этот щеголь, пожалуй, и оскорбился бы, дай ему кто-то больше двадцати пяти лет.

«И то! – думал он, любуясь своим изящным силуэтом в стеклянных витринах. – Сколько юношей могло бы мне позавидовать!»

Что уж точно могло вызвать всеобщую зависть, так это его ощущение собственной силы, уверенности в себе, да и вообще все то, что выдавало в нем физическую гармонию, нравственное здоровье и огромное удовлетворение своим отменным желудком, добросовестным кишечником и безупречной совестью. Благодаря этому можно шагать вперед с высоко поднятой головой.

Отметим также, что его бумажник был туго набит, а в заднем кармане лежали четыре чековые книжки разных банков и на разные фамилии и что чуть не повсюду во Франции – в надежных тайниках, в руслах рек, в пещерах и в недоступных горных расщелинах – у него хранились золотые слитки и мешки с драгоценными камнями.

И это еще не говоря о кредите, который предоставлялся ему во всех уголках земли, независимо от того, как его звали: Раулем де Лимези, Раулем д’Авенаком, Раулем д’Эннери или Раулем д’Аверни – простые скромные имена добропорядочных провинциальных дворян. Сейчас он как раз проходил мимо Провинциального банка, где ему нужно было выписать чек на крупную сумму на имя Рауля д’Аверни. Он вошел, провел операцию, затем спустился в банковский подвал, подписал ордер и направился к сейфовой ячейке, чтобы забрать из нее некоторые документы.

Однако, перебирая бумаги, он заметил стоящего поблизости господина в старомодной и обветшалой одежде, похожего на бывшего провинциального нотариуса, который, вынув из ячейки несколько аккуратно перевязанных пакетов и разрезав веревочки, тщательно пересчитывал одну за другой пачки по десять тысячефранковых банкнот, скрепленные булавками.

Господин, по-видимому весьма близорукий, все время беспокойно оглядывался, явно не осознавая, что Арсен Люпен наблюдает за каждым его жестом, и продолжал свое занятие до тех пор, пока не переложил в сафьяновый портфель восемьдесят, а то и девяносто пачек банкнот, то есть сумму в восемьсот или девятьсот тысяч франков.

Люпен считал и одновременно думал: «Что за чертовщину затеял этот почтенный рантье? Кто он? Здешний служащий? Казначей? А может, один из тех бессовестных персонажей, которые перекладывают деньги в кубышку, чтобы не платить с них налоги? Ненавижу таких субъектов… Обманывать государство! Как это низко!»

А «персонаж» тем временем завершил операцию и закрыл свой сафьяновый портфель, тщательно затянув ремень и застегнув на нем пряжку.

Затем он повернулся и начал подниматься по лестнице. Люпен пошел за ним, – в конце концов, даже самая безупречная совесть не может помешать вам следить за господином, уносящим с собой миллион наличными. Такая сумма испускает тонкий аромат, который чуют хорошие охотничьи собаки. А Люпен был отличной охотничьей собакой, наделенной исключительным чутьем. Итак, он начал преследовать добычу, трепеща от азарта и стараясь не привлекать к себе внимание. Впрочем, никакого плана у него не было. Как и конкретной цели. Какой интерес может представлять пачка банкнот для обладателя кристально чистой совести и несметных сокровищ?

Господин зашел в кондитерскую на Гаврской улице и, выйдя оттуда с пакетом пирожных, направился в сторону вокзала Сен-Лазар.

«Дьявол! – подумал Люпен. – Неужели он сядет в поезд и потащит меня в какую-нибудь глухомань?»

Господин сел в поезд. Люпен, продолжая негодовать, сел следом, и в длинном купе, переполненном путешественниками, они вместе затряслись в направлении Сен-Жермена. Господин крепко прижимал к груди, словно мать свое дитя, сафьяновый портфель.

После того как они проехали маленький городок Шату, господин вышел на станции Везине, что очень обрадовало Люпена, которому нравилось это место.

Расположенное в двенадцати километрах от Парижа, в излучине Сены, Везине – или, по крайней мере, тот его квартал, где любое строительство находится под строжайшим контролем, – расстилается широкими аллеями с богатыми виллами и садами вокруг сонного озера, окруженного деревьями. В это утро ветки сверкали на солнце каплями воды, напоминая о ночных заморозках. Твердая земля звенела под каблуками. Какое удовольствие гулять здесь, без всяких забот, лишь присматривая за богатством своего ближнего!

Нарядные дома на одной из аллей возвышаются над скромным прудиком – самым маленьким и непримечательным из всех, имеющихся в Везине, – берега́ которого являются собственностью владельцев вилл.

Они миновали «Розарий», «Оранжерею»; наконец господин подошел к вилле под названием «Клематисы» и постучал дверным молотком.

Люпен шел следом за незнакомцем, держась на почтительном расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. Дверь открылась. Из нее выпорхнули две девушки и весело воскликнули:

– Опаздываешь, дядя! Обед уже на столе. Что ты принес нам вкусненького?

Люпен был очарован. Горячий прием добряку-дяде, возбуждение обеих племянниц, приземистый и несколько старомодный дом – все это выглядело ужасно мило. Было бы очень приятно оказаться среди этих сердечных людей и насладиться теплой атмосферой дружной семьи.

В пятистах метрах от дома виднелось большое озеро – чрезвычайно живописное благодаря острову посередине, к которому вел деревянный мостик. На острове оказался отличный ресторан, и Люпен отдал должное тамошнему меню. После чего он обошел озеро, любуясь очаровательными виллами, большей частью запертыми в это зимнее время года.

Но одна из них привлекла его внимание – не только тем, что была нарядной и окружена садом геометрической формы, но и табличкой на воротах:

«Светлый уголок». Продается. Для осмотра обращайтесь сюда, по остальным вопросам – на виллу «Клематисы»

«Клематисы»! Та самая вилла, где обедает добряк-дядя! Судьба словно подмигивала Люпену. И впрямь: ну как не связать содержимое сафьянового портфеля с виллой «Светлый уголок»?

По бокам ворот располагались два флигеля. Садовник жил в том, что справа. Люпен позвонил в дверь. Ему показали дом, который сразу же привел его в восторг. Вилла оказалась очаровательной: немного обветшалая – местами даже полуразвалившаяся, – но зато прекрасной планировки; умелая реставрация, несомненно, подарит