Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан Страница 28

который ему принадлежит, домом, где он обитал целых десять лет, а теперь сдает его жильцам и куда он сотни раз возвращался вечером после отличного обеда в Париже. Вот и сейчас он тоже приехал домой после отличного обеда. Может, у него еще и ключ в кармане есть? Тот самый ключ, который требовал у него д’Отрей и из-за которого они оба предстали перед мировым судьей. Из упрямства Жером продолжает прятать этот ключ в кармане, надеясь, что там никто его не найдет. И разве не естественно, что он решает им воспользоваться? Он звонит. Консьержка открывает. Проходя мимо, он неразборчиво бормочет свое имя. Поднимается. Достает ключ и входит. Входит к себе домой. Да-да, домой! Он пьян, голова у него раскалывается, и ему кажется, что он узнает свою квартиру, свою прихожую.

При этих словах бледная как сама смерть Габриэль д’Отрей встала. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. А Виктор неспешно продолжал, отчетливо произнося каждую фразу:

– Разве мог он не узнать дверь своей спальни? Вот же она! А вот и ручка, ее надо только повернуть. В комнате темно. Та, кого он считает своей женой, уже засыпает. Она с трудом приоткрывает глаза, что-то тихо произносит… Она тоже поддается иллюзии… и ничто не может ее разрушить…

Виктор умолк. Мадам д’Отрей поражена ужасом. Неумолимая логика событий, изложенных Виктором, порождает в ней бурю мыслей и чувств. Вспоминая массу подробностей той ночи, она понимает, какое роковое объяснение они имеют, со страхом взглядывает на Гюстава Жерома и, всплеснув руками, падает на колени перед креслом, пряча лицо…

Вся эта сцена происходит в полнейшей тишине. Никаких возражений против неожиданного открытия, сделанного Виктором, не последовало. Баронесса лишь снова накинула на лицо черную вуаль. Гюстав Жером, явно смущенный, криво улыбался. Виктор обратился к нему:

– Я ведь ни в чем не ошибся? Так все и было?

Жером медлил, не зная, что для него лучше: признаться или же упорно продолжать играть роль галантного кавалера, предпочитающего сесть в тюрьму, но не скомпрометировать даму. В конце концов он проговорил:

– Да… все верно… я был пьян… не отдавал себе отчета… только в шесть часов, проснувшись, я понял… Надеюсь, мадам д’Отрей простит меня…

Больше сказать ему ничего не удалось, потому что в комнате воцарилось безудержное веселье. Приглушенный смех перерос в истерический хохот, охвативший всех – от Валиду и Готье до секретаря и самого Молеона. Даже Гюстав Жером, поначалу неуверенно улыбавшийся, внезапно осознал все сумасбродство своего поступка и принялся беззвучно хохотать над приключением, сохранившим ему хорошее настроение даже в тюрьме.

Наконец, обращаясь к черной коленопреклоненной фигуре, он с глубоким сожалением произнес:

– Вы должны меня простить… Это не моя вина… а всего лишь стечение обстоятельств. Поверьте, я старался делать все, чтобы никто ничего не узнал…

Баронесса встала.

– Еще раз прошу меня извинить, мадам, – обратился к ней Виктор, – но открыть истину было важно не только для правосудия, но и для вас… Да-да, для вас. Когда-нибудь вы еще поблагодарите меня за это… уверяю вас…

Не говоря ни слова, раздавленная стыдом, баронесса вышла из комнаты…

Гюстава Жерома увели…

2

Виктор, по-прежнему храня серьезный вид, вздохнул, но все же не удержался от того, чтобы произнести с легкой усмешкой:

– Бедная женщина! Ее рассказ о возвращении мужа в тот вечер как раз и вывел меня на правильный путь. Она сохранила о нем самые приятные воспоминания… «Я заснула в его объятиях», – говорила она таким тоном, словно это происходило крайне редко. Но ведь в тот же вечер д’Отрей сказал мне, что никогда не питал к жене особой любви. Разительное противоречие, не правда ли? И, заметив его, я тут же вспомнил историю с ключом, вызвавшую конфликт между д’Отреями и Жеромами. Две мысли встретились, и этого оказалось достаточно, чтобы в конце тоннеля вспыхнул свет: Жером, домовладелец, когда-то сам проживавший в этой квартире, имел от нее ключ. И события сразу выстроились в том порядке, в каком я их вам изложил.

– Таким образом, преступление… – начал Валиду.

– Преступление совершил д’Отрей, он один.

– Но как же дама из кинотеатра? Та, которую встретили на лестнице в доме, где жила Элиза Масон?

– Она знала Элизу Масон. Элиза сообщила ей, что барон д’Отрей охотится за облигациями Министерства обороны и напал на след. Рассказала, что эти облигации находятся в доме папаши Леско и что барон непременно попытается их заполучить. И тогда эта дама тоже отправилась туда.

– Чтобы их украсть?

– Нет. По моим сведениям, она не воровка, а весьма эмоциональная особа, жаждущая острых ощущений. Она поехала в дом Леско из любопытства, просто понаблюдать, но оказалась на месте как раз в момент совершения преступления, так что ей ничего не оставалось, кроме как побежать к своему автомобилю, сесть за руль и уехать.

– К Люпену?

– Нет. Если бы после провала в Страсбурге Люпен продолжил заниматься поиском облигаций, все прошло бы как нельзя лучше. Но теперь этого авантюриста интересовало только дело о десяти миллионах, так что его любовница действовала на свой страх и риск. Д’Отрей, который, скорее всего, даже не видел ее, тоже бежал и, не смея ночью вернуться к себе, до рассвета бродил по окрестностям, а ранним утром заявился к Элизе Масон. Немного позже я нанес свой первый визит баронессе, и ошибка, жертвой которой она стала, побудила ее пылко защищать мужа, убеждая меня, что тот всю ночь провел с ней.

– Но ведь д’Отрей не знал об этой ошибке…

– Совершенно верно. Но ближе к вечеру он узнал, что, вопреки ожиданиям, жена яростно его защищала.

– Но как он узнал?

– А вот как. Мою беседу с баронессой подслушала, притаившись за дверью, служанка Анна. По дороге на рынок добрую старушку подкараулил какой-то журналист, и она ему все рассказала. Журналист написал статью, которую опубликовали в каком-то малоизвестном «Вечернем листке». Но в четыре часа д’Отрей, купив этот «Листок» возле Северного вокзала, с изумлением прочитал, что жена обеспечила его надежным алиби. Он отказался от мысли о бегстве, спрятал добычу и принялся отбиваться от следователей. Вот только…

– Что – только?..

– Когда ему стало известно, почему у него вдруг появилось алиби, то есть когда он выяснил причины, по которым жена убеждена в его невиновности, он, ни слова не говоря, поколотил ее. – Виктор сделал паузу и продолжил: – Теперь мы знаем, что фальшивое алиби барона д’Отрея работает в пользу Гюстава Жерома. Когда же мы выясним, каким образом Жером стал участником преступления, при котором не присутствовал, дело