Патриция Вентворт - Отпечаток пальца Страница 20

— Надеюсь, вы вполне успешно завершили свои дела, — сказала она.

На что Джонатан ответил:

— Да, спасибо.

В этот момент прозвучал гонг, и они перешли в столовую.

После окончания трапезы все вернулись в гостиную. Стоукс принес поднос с кофейными приборами и поставил его на маленький столик рядом с Джорджиной — все по заведенному порядку, который был установлен в доме с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать лет. Она разливала кофе по чашкам, Джонатан пил черный, с сахаром. Он подошел к ней, взял из ее рук чашку и остался стоять рядом, не присаживаясь и не говоря ни слова.

Джорджина разливала кофе. Мирри любила, чтобы в кофе было побольше молока и много сахара. Джонни пил черный. Энтони любил, чтобы треть чашки доливали молоком. Миссис Фэбиан рассказала, как надо варить кофе, и, покачивая головой, сообщила, что миссис Стоукс готовит его прекрасно, а затем выпила три чашки. Выпив вторую чашку, Джонатан удалился в кабинет, сославшись на освященный веками обычай: ему, дескать, нужно написать письма.

Минуты две спустя Джорджина встала и вышла из комнаты. Стоукс видел, как она вошла в кабинет. Вернувшись в гостиную, она взяла в руки книгу. Энтони развернул вечернюю газету и уселся рядом. Он сказал ей негромко:

— Может быть, тебе прилечь? Ты неважно выглядишь.

Джорджина перевернула страницу:

— Нет, со мной все в порядке. Скоро все разойдутся.

Джонни тем временем учил Мирри играть в пикет. Присутствующие слышали, как он говорил ей, что она ничего не смыслит в картах, а она отвечала, что понятия не имела о карточных играх. Миссис Фэбиан прокомментировала их разговор, заметив, что всерьез играть в карты очень утомительно.

— Но мы частенько играли в «Старую деву», три моих тетушки и я, а иногда и навещавшая нас кузина. Мне эта игра очень нравилась. Только я страшно огорчалась, потому что почти всегда оставалась Старой девой.

Джонни оторвался от серьезной игры, чтобы послать ей воздушный поцелуй, и заметил:

— Дорогая, это сплошное надувательство. И твой случай лишний раз доказывает, что картам верить нельзя, потому что тетушки остались старыми девами, а ты вышла замуж.

Джонатан все еще сидел в своем кабинете, когда остальные поднялись наверх.

Он часто засиживался там за полночь, читая или подремывая в кресле. К десяти часам Стоукс обычно приносил ему поднос с графином и сифоном для сельтерской воды, но часто он так и не прикасался к ним. Всем остальным вход в кабинет в этот час был заказан.

Вся компания поднялась на просторную площадку второго этажа, откуда в обе стороны тянулся коридор. Здесь они пожелали друг другу спокойной ночи.

Миссис Фэбиан продекламировала стишок:

— Кто рано ложитсяИ рано встает,Добро наживаетИ сто лет проживет [2].

Только нельзя понимать эти слова буквально, потому что я никогда не была богатой и, скорее всего, мне такая участь уже не грозит.

Джонни поцеловал ее в щеку и сказал:

— Может, ты вставала недостаточно рано.

А затем они расстались. Мирри, Джорджина и миссис Фэбиан свернули налево, а Энтони и Джонни — направо. Какое-то время раздавалось хлопанье открывавшихся и закрывавшихся дверей и шум воды, но толстые стены, пушистые ковры и плотные занавески поглощали все звуки. В современных домах их обитатели слышат, как кто-то сбрасывает с ног ботинки или ходит по спальне, в Филд-Энде по ночам царили мертвая тишина и спокойствие. Чета Стоуксов поднялась по черной лестнице в свою комнату на третьем этаже бесшумно, ни единого звука не проникло сквозь толстые стены или потолок. И ни на втором, ни на третьем этаже никто не слышал, чтобы хозяин дома вышел из своего кабинета, прошел через холл и поднялся по лестнице в свою комнату, которая находилась прямо напротив площадки. Проходил он или нет, ни в одной комнате никто ничего не слышал.

Джорджина выключила свет, раздвинула занавески и распахнула окна. Она стояла в ночной рубашке около раскрытого окна и смотрела на лужайку. Сначала она не видела ничего, кроме открытого темного пространства. Потом ее глаза привыкли, и она увидела слабый свет, проникавший сквозь облака, затянувшие все небо. Поднялся легкий ветерок, и облака пришли в движение. Сад казался мрачным и таинственным. На небе не было ни звезд, ни луны, не раздавалось никаких звуков, кроме легкого шелеста листьев, колеблемых ветром. Темнота и тишина ночи неожиданно подействовали на какие-то струны ее души. Глаза ее увлажнились, и по щекам заструились слезы. Это были первые слезы за последние два дня. После разговора с дядей душа ее застыла и окаменела. Теперь слезы текли безостановочно. Когда наконец они иссякли, она испытала огромное облегчение. Джорджина умылась и вытерла лицо мягким полотенцем. Потом легла в постель и заснула крепким и глубоким сном без всяких сновидений.

У миссис Фэбиан сны бывали удивительно оживленными. Она почти каждую ночь видела сны, но обычно к тому времени, когда она просыпалась и Дорис, одна из девушек, приходивших из деревни помогать по хозяйству, приносила ей чай, детали ночных сновидений улетучивались из ее головы, оставляя в памяти смутное впечатление каких-то происшествий. На этот раз сон, однако, оказался удивительно ярким и запомнился. Она вместе со своим любимым мужем Джеймсом и его четырехлетним сынишкой Джонни сидела в залитом солнечным светом саду. Но ей никак не удавалось вспомнить, были ли они с Джеймсом уже женаты, или он только сделал ей предложение, что не мешало ей даже во сне помнить, что в реальной жизни они были мужем и женой. Этот вопрос волновал ее и в то утро, и на следующий день, когда она вспоминала свой сон. Если бы не эта неопределенность, которая, казалось, ставила под сомнение все остальное, сновидение было бы очень приятным и радостным. Но из-за этого обстоятельства строй ее мыслей пришел в полное расстройство. Небо заволокло облаками, и все вокруг потемнело. Миссис Фэбиан внезапно проснулась, в комнате было темно. На секунду ее охватил ужас. Перемена произошла слишком неожиданно: из залитого солнцем сада, где она находилась вместе с Джеймсом и маленьким Джонни, она попала в кромешную темноту, и в комнате, кроме нее, никого не было.

Ей стало так страшно, что она несколько раз глубоко вздохнула и приподнялась, опершись на локоть. Сделав это, она увидела слабый свет, проникавший в окно. Ее кровать стояла неподалеку от окна, у той же стены, поэтому она и не заметила лунного света, но она просыпалась очень рано, если ей на лицо падал свет. Миссис Фэбиан включила настольную лампу и посмотрела на часы. Было двенадцать часов. Она так и не поняла, что разбудило ее. Через минуту-другую она выключила свет и снова заснула.