Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан Страница 19

– Валиду его уже допрашивал? Д’Отрей велел ехать прямо на вокзал?

– Нет.

– Значит, он выходил по дороге?

– Нет.

– Нет?

– От Северного вокзала он велел везти себя на площадь Этуаль, а оттуда на вокзал Сен-Лазар, то есть шоферу пришлось сделать бесполезный крюк.

– Нет, совсем не бесполезный, – проворчал себе под нос Виктор. И спросил: – Где этот шофер?

– Здесь, в одном из кабинетов. Так как вы говорили, что очень хотите его видеть и что спустя два часа после встречи с ним вручите нам облигации, я велел пока его не отпускать.

– С той минуты, как он пришел сюда, он с кем-нибудь разговаривал?

– Ни с кем, кроме Валиду.

– И никому не говорил о своем намерении пойти в префектуру?

– Никому.

– Как его зовут?

– Николя… Мелкий арендатор. У него только одна машина… Он на ней и приехал… Она стоит во дворе.

Виктор размышлял. Шеф, равно как и Молеон, смотрели на него с любопытством.

– Скажите же, Виктор, – наконец не выдержал Готье, – вы серьезно собираетесь сдержать свое обещание?

– Совершенно серьезно.

– И вы нам все расскажете?.. Уверены?

– Настолько, насколько можно быть уверенным, когда опираешься лишь на логику.

– Ах, так речь идет всего лишь о логических построениях?

– В полиции, шеф, все наши действия зависят от правильных умозаключений… или от случайности.

– Довольно рассуждать, Виктор. Объясните.

– Нескольких минут мне вполне хватит. – И не спеша начал: – Мы проследили за облигациями Министерства обороны от Страсбурга до дома Леско, до той ночи, когда д’Отрей положил их к себе в карман. Пока не будем говорить о том, как д’Отрей провел ту ночь. У меня есть свои соображения по этому поводу, и я, шеф, вскоре изложу их вам. Так или иначе, но утром в пятницу д’Отрей явился к своей любовнице с добычей. Чемоданы собраны. Оба беглеца отправляются на Северный вокзал, чтобы сесть в поезд, но внезапно, по пока неизвестным нам причинам, меняют свое решение и отказываются от поездки. Пять часов двадцать пять минут. Барон отсылает любовницу вместе с багажом прочь, а сам берет такси, которое к шести часам подвозит его к вокзалу Сен-Лазар. За это время из купленной им вечерней газеты он узнает, что попал под подозрение и что, возможно, полиция уже ждет его на вокзале в Гарше. Он приехал с облигациями Министерства обороны? Нет. В этом нет никакого сомнения. Значит, между пятью часами двадцатью пятью минутами и шестью часами он сумел спрятать добычу в надежное место.

– Но авто нигде не останавливалось!

– Следовательно, он избрал один из двух возможных способов: договориться с шофером и доверить конверт ему…

– Невозможно!

– Или оставить конверт в машине.

– Невозможно!

– Почему?

– Его бы забрал первый же пассажир! Никто не оставляет миллион на сиденье автомобиля!

– Разумеется. Но миллион можно спрятать.

Комиссар Молеон расхохотался:

– Ну и фантазия у вас, Виктор!

Поразмыслив, Готье спросил:

– А как его можно спрятать?

– Распороть нижний шов сиденья… хватит буквально сантиметров десяти… засунуть туда облигации и зашить. Дело сделано!

– На это нужно время.

– Совершенно верно, шеф. Потому-то д’Отрей и сделал, как вы выразились, бесполезный крюк. И спокойно вернулся в Гарш, уверенный в сохранности своего тайника и намеревавшийся забрать облигации, когда уляжется суматоха.

– Но он же знал, что находится под подозрением.

– Да, но не знал, сколь тяжкое обвинение ему предъявят, и не представлял, что ситуация будет меняться столь стремительно.

– Значит…

– Значит, мы найдем облигации Министерства обороны в стоящем в нашем дворе автомобиле шофера Николя.

Усмехаясь, Молеон пожал плечами. Но начальник, изумленный логичным объяснением Виктора, велел привести шофера.

– Проводите нас к вашему автомобилю.

Это был старенький драндулет, поблекший, поцарапанный, наверняка принимавший участие в битве на Марне[2].

– Завести? – спросил Николя.

– Нет, друг мой.

Виктор открыл дверцу, схватил левую подушку сиденья, перевернул ее и внимательно осмотрел.

Затем взял правую подушку.

Она была подпорота внизу по шву сантиметров на десять, а потом снова зашита черной ниткой, выделявшейся на общем темно-сером фоне подушки; стежки выглядели неровными, но прочными.

– Черт возьми, – пробормотал Готье. – Надо же…

Виктор вынул перочинный ножик, перерезал нитки и расширил отверстие.

Потом запустил в дыру пальцы и пошарил там.

Через пять-шесть секунд он заявил:

– Нашел.

И извлек маленький листок бумаги, а точнее, картона.

Из груди у него вырвался яростный вопль.

Это была визитка Арсена Люпена с надписью:

Примите мои извинения и наилучшие пожелания.

Молеон согнулся пополам в приступе хохота, а когда немного успокоился, произнес насмешливым тоном:

– Господи, до чего забавно! Старый трюк нашего приятеля Люпена! Он появился снова и теперь дает знать о себе. Да уж, Виктор, повезло так повезло! Надо же – заполучить кусочек картона вместо девяти билетов по сто тысяч франков каждый! Давно я так не смеялся! Виктор из специальной бригады уголовной полиции, вы потешны с вашими навязчивыми идеями.

– Я с вами не согласен, Молеон, – возразил Готье. – События, напротив, показывают, что Виктор обладает поразительной проницательностью и интуицией, и я уверен, что публика думает так же.

Виктор на удивление спокойно ответил:

– События показывают, шеф, что этот Люпен крепкий орешек. Если я и впрямь обладаю «поразительной проницательностью и интуицией», то он намного превосходит меня, ибо предупредил мой шаг, хотя в его распоряжении, в отличие от меня, не было всех возможностей полиции!

– Надеюсь, вы не отказываетесь от дела?

Виктор улыбнулся:

– Понадобится недели две или чуть больше, шеф. Поторопитесь, комиссар Молеон, если не хотите оказаться в хвосте событий.

Он щелкнул каблуками, отсалютовал по-военному, развернулся и с напыщенным видом ушел своей пружинистой походкой.

Виктор пообедал дома и мирно проспал всю ночь.

Утренние газеты взахлеб, с мельчайшими подробностями, явно сообщенными Молеоном, рассказывали о вчерашнем открытии и в основном разделяли мнение начальника уголовной полиции о поистине выдающихся способностях Виктора из специальной бригады.

Но с другой стороны, как и предвидел Виктор, газетчики рассыпались в похвалах Арсену Люпену! Во множестве заметок пелись дифирамбы его наблюдательности и изобретательности! Непостижимому воображению знаменитого авантюриста! Новому трюку великого мистификатора!

– Пойте, пойте, – ворчал Виктор, читая измышления журналистов, – достанем мы вашего Люпена.

В конце дня стало известно о самоубийстве барона д’Отрея. Исчезновение облигаций – богатства, которым он надеялся насладиться, компенсируя свои нынешние страдания, – добило его окончательно. Лежа на койке лицом к стене, он осколком стекла аккуратно перерезал себе вены на запястье и ушел из жизни неспешно и без единой жалобы.

В сущности, это и