Агата Кристи - Испытание невиновностью Страница 19

– Да. Так что же?

– Он собирается жениться, – сказал доктор Макмастер, – и дай Бог ему счастья. Она очень славная, эта молодая женщина. Добрая, отзывчивая, с ней приятно поговорить. Она его любит, и, кажется, уже давно. Какие чувства испытывала она к миссис Аргайл? Вероятно, вы догадываетесь, так же, как и я. Естественно, смерть миссис Аргайл все упростила. Лео Аргайл не из тех, кто позволит себе завести интрижку с секретаршей в доме, который он делит со своей женой. И оставить миссис Аргайл, я думаю, он тоже никогда бы не решился.

– Я видел их обоих, говорил с ними, – задумчиво сказал Колгари, – не могу допустить мысли, что кто-то из них двоих...

– Понимаю. Как можно допустить подобное. Однако... вы же знаете, что убийство совершил кто-то из домочадцев.

– Вы в это верите?

– А что остается? В полиции убеждены, что посторонние тут ни при чем. Думаю, полицейские правы.

– Но кто из них? Макмастер пожал плечами.

– Остается только гадать.

– Вам самому ничего такого на ум не приходит? Вы ведь всех их знаете.

– Даже если бы и приходило, я бы все равно вам не сказал. Как я могу? Пока не выявится нечто такое, что я, вероятно, прозевал, не хотелось бы никого подозревать. Однако ни одного из них я не мог бы вывести за скобки. Да, задумчиво проговорил он, – по-моему, нам никогда не узнать всей правды. Полиция, как и полагается, произведет дознание. Уж они теперь все силы приложат. Но добыть показания через столько времени и не имея на руках почти ничего... – Он покачал головой. – Нет, думаю, правды мы никогда не узнаем. Подобных дел полным-полно, сколько об этом пишут! В двадцати – тридцати процентах случаев преступление налицо, а доказательств никаких, особенно в давних делах, когда прошло уже лет пять – десять.

– Думаете, и нас такое ждет?

– Ну да, конечно... – Он снова бросил острый взгляд на Артура. – Ужасно, правда?

– Конечно, ужасно. Для невиновных. Вот и она так сказала.

– Она? Кто?

– Эта девушка, Эстер. Сказала, что я ничего не понял, что теперь все дело в тех, кто невиновен. Вот и вы о том же. О том, что мы никогда не узнаем...

– ..кто из них невиновен? – докончил за него доктор. – Да, если бы мы могли узнать правду... Не надо никаких арестов, судебных разбирательств и приговоров. Важно просто узнать правду. Ибо в противном случае... – Доктор умолк.

– Что?

– Сами понимаете что, – сказал доктор Макмастер. – Зачем говорить, вы ведь сами уже все сказали. Мне вспоминается дело Брейво. По-моему, уже лет сто прошло, а о нем все еще пишут, гадают, кто убийца – то ли жена, то ли миссис Кокс, то ли доктор Голи. Но ведь возможно, вопреки коронерскому вердикту, Чарлз Брейво сам принял яд. Однако все версии вполне правдоподобны, только теперь никто и никогда не узнает, какая из них верна. И вот семья отворачивается от Флоренс Брейво, она спивается и умирает в одиночестве. Миссис Кокс с тремя детьми на руках изгнана из общества, она так и состарится с клеймом убийцы. Доктор Голи погиб и как врач, и как личность... Виновник избежал наказания, а невиновные пострадали ни за что.

– Этому не бывать, – сказал Колгари. – В данном деле этому не бывать.

Глава 8

Эстер Аргайл смотрелась в зеркало. Но не тщеславие читалось у нее во взгляде, а смятение. Это был тревожный, вопрошающий взгляд, свойственный людям, постоянно сомневающимся в себе. Эстер отбросила волосы со лба, отвела их в сторону и недовольно нахмурилась. Внезапно в зеркале она увидела, что позади нее кто-то стоит. От неожиданности девушка вздрогнула и быстро обернулась.

– А! Испугалась! – воскликнула Кирстен Линдстрем.

– Испугалась? Чего, Кирсти?

– Меня испугалась. Думаешь, тихонько подкрадусь сзади и...

– Ох, Кирсти, брось эти шуточки. Разве мне может прийти в голову такая чепуха!

– Очень даже может. И правильно. Надо быть начеку. Потому ты и следишь за каждой тенью, дрожишь, увидев что-то непонятное. Потому что в этом доме есть чего бояться. Теперь-то мы знаем.

– Кирсти, дорогая, – сказала Эстер. – Кого-кого, а тебя я могу не бояться.

– Как знать? Вот я недавно читала в газете. Жили вместе две женщины, и не один год, и вдруг ни с того ни с сего одна из них убивает другую. Душит. Почему, спрашивается? А она в полиции спокойненько объяснила, что в ее подругу вселился дьявол. Сама, мол, видела, как он выглядывает у нее из глаз. Надо быть сильной и смелой, говорит, и убить дьявола.

– О да, помню этот случай, – сказала Эстер. – Но ведь та женщина сумасшедшая.

– Ну да. Только ведь она не знала, что сошла с ума. И никто вокруг не знал. Никто и не подозревал, что творится в голове у этой несчастной. Вот я и говорю, разве тебе ведомо, что творится в голове у меня. А может, я тоже сумасшедшая. Может, я вдруг поняла, что в твою мать вселился бес и поэтому ее надо убить.

– Какая чушь, Кирсти! Совершенная чушь. Кирстен Линдстрем со вздохом опустилась на стул.

– Да, – сказала она. – Действительно, чушь. Я очень любила твою мать. Кроме добра, ничего от нее не видела. Но я вот о чем толкую, Эстер, постарайся понять и поверить. Теперь ты ничего не должна считать чушью. И еще ты никому не должна доверять, в том числе и мне.

Эстер в упор смотрела на Кирстен Линдстрем.

– Вижу, ты настроена решительно, – сказала она.

– Очень решительно. Мы все должны быть решительными и играть в открытую. Нечего притворяться, что ничего не случилось. Этот человек – глаза бы мои его не видели! – убедил всех, что Жако не убийца, так я понимаю. Значит, убийца кто-то другой, и этот кто-то – один из нас.

– Нет, Кирсти, нет. Может быть, это кто-то, кто...

– Что?

– ..ну, например, хотел что-нибудь украсть или затаил злобу против мамы.

– И ты думаешь, твоя мама впустила бы его в дом?

– Вполне возможно. Ты же знаешь, какая она была. Если бы кто-то заявил, что пришел рассказать о несчастном заброшенном ребенке, с которым дурно обращаются... Неужели ты думаешь, что мама не впустила бы этого человека, не провела бы к себе в кабинет, не выслушала бы?

– Что-то не верится, – возразила Кирстен. – Не могла твоя мать позволить взять ему кочергу и уж тем более допустить, чтобы он подкрался сзади. Нет, с ней в комнате был кто-то из близких, с кем она чувствовала себя совершенно спокойно.

– Перестань, Кирсти, – вырвалось у Эстер. – Не хочу тебя слушать! Зачем вспоминать весь этот ужас?

– Затем, что он опять здесь, совсем близко. Больше ничего говорить не стану, но предупреждаю тебя – не доверяй никому, даже тому, кого, как тебе кажется, ты хорошо знаешь и в ком уверена. Берегись меня, берегись Мэри, берегись своего отца и Гвенды Воэн – тоже.

– Подозревать всех? Разве я смогу так жить?

– Хочешь знать мое мнение? Уезжай из этого дома.