Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан Страница 17

В холле ее ждал англичанин Бемиш. К Виктору она не подошла.

Неужели этот Бемиш и есть один из тех мошенников, которым удалось удрать от Молеона в баре на улице Марбеф, расположенной недалеко от отеля? И теперь он принес княгине Васильевой известия об Арсене Люпене?

На всякий случай Виктор заранее поднялся наверх и занял пост за дверью.

Сначала появилась русская. Она остановилась возле своего номера и вскоре, поскольку никто не показывался, начала проявлять признаки нетерпения.

Наконец из лифта выскочил англичанин. Окинув взглядом коридор, он быстрым шагом направился к женщине.

Они обменялись несколькими словами. Русская рассмеялась. Англичанин ушел.

«Итак, – подумал Виктор, – если она действительно любовница этого проклятого Люпена, значит во время облавы его не взяли и сейчас англичанин сообщил ей об этом. Вот почему она рассмеялась».

Последующие заявления полиции подтвердили его догадку. Среди троих арестованных Арсена Люпена не было.

Все трое оказались русскими. Они признались в нескольких кражах, совершенных за границей, но уверяли, что не знают имен главарей международной банды, которая их использовала.

Из двух сбежавших сообщников один – точно англичанин. Второго они вчера видели впервые, и во время собрания он молчал. Значит, это его ранили в перестрелке. Его описание соответствовало описанию того молодого человека, которого Виктор видел в отеле в обществе Бемиша.

Трое русских не могли больше ничего добавить. Ясно, что действовали они по чьей-то указке.

Однако спустя два дня выяснилось, что один из русских прежде был любовником танцовщицы кордебалета Элизы Масон.

Нашли письмо Элизы Масон, написанное незадолго до смерти:

Старик д’Отрей задумал крупную аферу. Если все удастся, завтра он увезет меня в Брюссель. Но ведь ты найдешь меня там, дорогой? И при первой же возможности мы с тобой сбежим, прихватив кругленькую сумму. Я люблю тебя!..

Глава 6

Облигации министерства обороны

1

Операция на улице Марбеф сильно взволновала Виктора. Пусть полиция занимается преступлением в доме Леско, преступлением на улице Вожирар – ему плевать, обе драмы интересовали его лишь в той мере, в какой они имели отношение к Арсену Люпену. Но вот сам Люпен – дело другое! Эта часть добычи принадлежала инспектору Виктору из специальной бригады уголовной полиции. И как следствие, инспектору Виктору также принадлежала монополия на проведение операций против всех, кто так или иначе связан с Арсеном Люпеном, а значит, и против англичанина Бемиша и княгини Васильевой.

Подобные соображения подтолкнули его совершить поездку на набережную Орфевр, чтобы самому разобраться в том, чем занимается Молеон. Полагая, что ни Александра, ни связанный с ней Бемиш из осторожности вряд ли в ближайшее время покинут свои номера, он отправился пешком в ближайший гараж, где несколько дней назад оставил автомобиль. Он завел его, доехал до леса, убедился, что его никто не преследует, вынул из чемодана свою обычную одежду, облачился в приталенную венгерку и снова стал инспектором Виктором из специальной бригады уголовной полиции.

Комиссар Молеон встретил его с такой сердечностью и с такой покровительственной улыбкой, что Виктор почувствовал себя оскорбленным.

– Как дела, Виктор? Что вы нам принесли? Ничего особенного? Нет-нет, я вас ни о чем не спрашиваю. У каждого свои методы. Вы действуете в одиночку, храните молчание. Я же действую в открытую, и у меня неплохо получается. Что скажете о моей облаве в баре на улице Марбеф? Три бандита схвачены… и, клянусь богом, скоро к ним присоединится главарь!.. В этот раз ему удалось ускользнуть, но теперь мы знаем, какая ниточка связывала его банду с Элизой Масон, которая прямо из могилы обвиняет барона д’Отрея. Готье в восторге.

– А судебный следователь?

– Валиду? Он собирается с духом. Пойдемте-ка поговорим с ним. Он ознакомил барона д’Отрея с жутким письмом Элизы Масон… Нет, вы представляете: «Старик д’Отрей задумал крупную аферу…» Что еще могу я добавить в папку с фактами? Да уж, неплохую лепту внес я в это дело. Идемте, Виктор…

В кабинете судьи они нашли и господина д’Отрея, и муниципального советника Жерома. Увидев барона, Виктор даже удивился – настолько тот постарел и осунулся с тех пор, как его арестовали. Не в силах держаться на ногах, он в полном унынии сидел на стуле.

Валиду был беспощаден. Он зачитал письмо Элизы Масон и тут же, видя, какое тягостное впечатление оно произвело на обвиняемого, удвоил натиск:

– Вы понимаете, что это значит, д’Отрей? Хотите, чтобы мы сами подвели итог? В понедельник вечером вы случайно узнаете, что облигации Министерства обороны находятся в руках папаши Леско. В среду вечером, накануне убийства, Элиза Масон, в обществе которой вы проводили большую часть времени, от которой у вас не было секретов и которая являлась как вашей любовницей, так и любовницей русского бандита, пишет своему сердечному другу: «Старик д’Отрей задумал крупную аферу. Если все удастся, завтра он увезет меня в Брюссель», ну и так далее. В четверг преступление совершено и облигации украдены. А в пятницу вас и вашу подругу видят возле Северного вокзала с багажом, который потом обнаружат в шкафу вашей подруги. Итак, все ясно, доказательства безупречны. Признайтесь же, д’Отрей. Зачем отрицать очевидное?

В этот миг могло показаться, что барон вот-вот смирится с поражением. Лицо его исказилось. Он принялся что-то бормотать, явно намереваясь сделать признание… Наконец он выдавил из себя:

– Покажите… отказываюсь верить… хочу сам прочесть…

Прочитав, он забормотал:

– Мерзавка!.. Любовник!.. У нее!.. Я вытащил ее из грязи!.. А она собиралась бежать с ним…

Он всем своим существом переживал предательство – план побега с другим. Что же до кражи и убийства, то казалось, будто они его совершенно не интересуют, даже если его в них и обвиняют.

– Так вы признаетесь, д’Отрей? Вы убили папашу Леско?

Он не ответил, раздавленный обломками болезненной страсти, которую он питал к этой девице.

Валиду повернулся к Гюставу Жерому:

– Учитывая, что вы тоже принимали участие, хотя степень его нам и неизвестна…

Но Гюстав Жером, которого будто нисколько не удручало его заточение и который по-прежнему сохранял свой цветущий вид, решительно все отрицал:

– Я ни в чем не участвовал! В полночь я спал у себя дома.

– Однако у меня перед глазами новые показания вашего садовника Альфреда. Он не только утверждает, что вы вернулись к трем часам ночи, но и заявляет, что в утро вашего ареста посулили ему пять тысяч франков, если он