Бесшумная смерть - Эдуард Анатольевич Хруцкий Страница 35

в ход нашего клиента. А то у него может создаться превратное впечатление, что мы ему деньги даем и девок лучших в Москве подкладываем за честь с ним за одним столом посидеть. Он помощник президента – это замечательно. Но пусть свой хлеб отработает. Теперь о более важном. Защитить Новожилова мы сможем лишь тогда, когда уберем бывшего вице-премьера.

– Почему бывшего?

– Сняли его сегодня. Он, оказывается, покровительствовал секте японской. Вот нынче президенту документы на стол положили. А в них данные, сколько вертолетов и оружия он продал косоглазым. Более того, они под Москвой на учебном полигоне бригады спецназа подготовку проходили и учили их наши профессионалы. Японцы об этом докопались – и ноту в МИД.

– Видно, он большие бабки с этих дел получил, – задумчиво сказал Тарасов.

– Да уж немалые. Что ты так смотришь? Хочешь отнять?

– Все не отнимешь, но хороший кусок отхватить можно.

– Ты умный. Ты, Леша, мой советник, вот и думай. А нам пока Новожилов должен поведать, чем он своих врагов глушил. И не только поведать, но и убрать трех человек.

– Кого?

– Его дружка бывшего, Фролова, и Андреевича.

– Почему?

– Они, как мне стало известно, хотят дело Новожилова, а следовательно наше, прибрать к рукам.

Китаин замолчал, официантка принесла горячее.

– Кушайте на здоровье, отдыхайте, – улыбнулась она.

– Вот за это и люблю я этот дом. Именно за то, что здесь дом. Вон смотри, за столиком у стены ребята с девочками сидят. Приехали со съемки прямо с камерами, поставили их на пол и гуляют. Дома они, дома.

Одного не знал Борька Китаец, что группа веселых киношников были разведчиками УФСБ, а камеры их, стоявшие на полу, снимали и записывали их разговор с Тарасовым.

Наружка – она при всех властях наружка.

– После ужина, – сказал Китаин, – едем в «Успех», надо помощника трясти.

В клубе, как всегда, было нестерпимо шумно. Только в игорный зал за плотно закрытые двери музыка и людской гомон проникали с трудом.

Китаин похозяйски огляделся. Практически одни и те же лица. Он хорошо знал многих из них. Все эти мужчины и женщины с пустыми глазами и трясущимися руками приходили сюда почти каждый день.

Азарт сродни наркотикам. Это Борька Китаец знал по собственному опыту, когда бегал на подпольные катраны, просаживал там все, что заработал с понтом и риском. Он излечился от тяги к игре сразу, когда стал писателем Китаиным. Двойная жизнь кружила голову круче, чем любая игра.

Раскланиваясь с солидными завсегдатаями, он шел через зал.

– Не хочешь рискнуть? – спросил он Тарасова.

– Я не азартный.

– А на удачу?

– На удачу! – Тарасов засмеялся и пошел купить фишек. Он взял их на пятьсот долларов, подошел к столу и поставил все на красное.

Затрещала, закрутилась рулетка. Замерли люди, глядя на прыгающий шарик.

– Красное, – ахнул за спиной Тарасова Китаин, – вот это пруха!

– А что ты удивляешься, – Тарасов собирал фишки, которые крупье подвинул ему «балеткой», – я же впервые подошел к столу.

– Фраерское счастье, – покрутил головой мужик с отечным лицом, – фраерское.

Тарасов сгреб фишки и пошел их менять на деньги.

– Знаешь, – сказал он, пряча в карман тугую пачку долларов, – я загадал: если рулетка привезет, значит, мы сегодня уломаем этого козла.

– А мы и так его сделаем на раз. К гадалке не ходи.

– Нет, Боря, иногда хочется с судьбой сыграть.

– А ты суеверный, Леша.

– Немного есть.

Они прошли на служебную половину, вошли в комнату рядом с баней. Навстречу поднялся новый администратор Коля Гаврилов, бывший известный московский фармазонщик.

– Где клиент? – спросил Китаин.

– Катьку-журналистку трахает.

– Давно?

– Минут сорок.

– У него что, сухостой? – засмеялся Тарасов.

– Наверное, – погано улыбнулся Коля.

– Где стол накрыт? – прервал его Китаин.

– Во второй.

– Как кончит, веди его туда, а Катьку спровадь в общий зал.

– Понял.

Они прошли во второй кабинет. Китаин оглядел стол. Этот придурок, который десять лет назад слаще морковки ничего не ел, заказал изысканный морской стол.

– Ты его, Леша, подожди, а я пленку пока заряжу.

– Думаешь, кино придется показывать?

– Посмотрим.

Помощник президента, у которого в определенных кругах была кличка Пять тысяч по дружбе, появился в кабинете минут через тридцать. После сеанса секса он вновь попарился в бане и пришел к столу распаренный и томный.

Он дружески улыбнулся Тарасову, снисходительно пожал руку Китаину.

– Приморился я сегодня, ох приморился, словно весь день в теннис играл, – доверительно улыбнулся он.

– И правильно сделал, Александр Петрович, при твоей работе нужно стресс снимать, – делано радушно улыбнулся Китаин.

– Выпить, что ли? – Помощник подошел к столу. – А вы как?

– Выпить выпьем, а есть не будем. Мы только что в Доме кино поужинали.

– Я этот кабак не люблю. Публика не та.

– А я люблю. – Китаин разлил коньяк, отметив для себя, что этот козел на халяву заказывает самые дорогие напитки.

– Давайте без тоста, – предложил Тарасов, – выпьем каждый за свое.

Они выпили. Помолчали.

Помощник неумело разделывал лобстера, положил на тарелку пару устриц.

Он налил себе шабли, выковырнул из раковины устрицу и выдавил на нее лимон, проглотил и запил вином.

Тарасов смотрел, как судорожно дернулся его кадык, как жадно глотнул он дорогое вино, и подумал о том, как быстро провинциальный пацан, почитавший за счастье съесть лангет в ресторане «Прикамье», для которого «жигули» были сладкой мечтой, научился жить богато и праздно.

– Напрасно вы не едите это чудо. Морские продукты – лучшая пища. Когда мы с президентом были во Франции, нас…

– Александр Петрович, – перебил его Китаин, – помоги мне в одном деле.

– Что за дело? – Помощник снова налил себе вина.

– Да для тебя оно сущий пустяк.

– Слушаю. – Александр Петрович достал сигарету из золотого портсигара.

– Ты Новожилова знаешь?

– Конечно. С оружием крутится.

– Во-во. Так на него замнач УФСБ Москвы Комаров наехал.

– Ну а тебе что за печаль, Борис Васильевич, он что, твой родственник?

– Да нет, Александр Петрович, он мой партнер.

– Партнер? – удивился помощник. – Он же с вице-премьером в одной связке.

– Все это было, теперь он с нами. Так ты сможешь помочь, Александр Петрович?

– Послушай, Борис Васильевич, за что я ценю наши отношения, так это за дружеское бескорыстие. Мне приятно приходить сюда. Я знаю, что пришел к друзьям, которые не станут надоедать мне просьбами.

– Это ты прав, Александр Петрович, дружба дорогого стоит, но она на друзей и обязательства налагает. Я к тебе впервые с просьбой обратился. – Китаин встал, зашагал по кабинету. – К кому мне с бедой пойти? Только к другу.

– Борис Васильевич, Борис Васильевич, дружить – это значит не беды друг другу