Расследования Корсакова. Комплект из 3 книг - Игорь Евдокимов Страница 22

Павел вытянулся по струнке перед старшим по званию, щелкнув каблуками.

– Ваше высокоблагородие, поручик Постольский в ваше распоряжение прибыл!

– Вольно, Павел Афанасьевич, рад видеть, – кивнул ему офицер. – А вы, должно быть, наш партикулярный консультант, господин Корсаков? Я Нораев Василий Викторович, это, – он кивнул на серенького господина, – околоточный надзиратель Решетников Сергей Семенович, он будет участвовать в расследовании от петербургской сыскной части.

Корсаков недоверчиво нахмурился:

– Я уточню – вы в курсе, почему меня привлекли? Не уверен, что такие вопросы входят в компетенцию сыска…

– На данном этапе мы не исключаем никаких версий, – покачал головой ротмистр. – Если исчезновение окажется неким преступным трюком, опыт Сергея Семеновича может оказаться полезным.

– И, полагаю, полезнее вашего, – скрипуче добавил Решетников. – Наслышан о вашей репутации, Корсаков. Я был против вашего приглашения, но раз уж вы здесь – не мешайтесь под ногами и не дурите голову своим обскурантизмом. Поняли?

– Понял. А вот чего я понять не могу, так это как вы вообще выговорили слово «обскурантизм»… – Сыщик уже открыл рот, чтобы ответить, но Корсаков развернулся к Нораеву: – Полагаю, вы ждали только меня? Что ж, я здесь, можем войти и осмотреть место исчезновения.

Не дожидаясь ответа, Владимир взялся за дверную ручку – и на мгновение ему почудилось, что он ослеп, настолько беспросветной оказалась тьма, мелькнувшая перед глазами. Корсаков вздрогнул, отдернул руку и уставился на ладонь. Видения, которые подкидывал ему дар, не всегда были приятными или осмысленными, но такой черной и непроницаемой пустоты ему еще не открывалось.

– Да вы взгляните! Уже актерствует! – вывел его из транса насмешливый голос Решетникова за спиной. Корсаков тряхнул головой, сжал кулак и отступил от двери.

– Сергей Семенович, окажите честь?

Сыщик фыркнул, открыл дверь и исчез внутри особняка. Корсаков несколько секунд смотрел ему вслед и разочарованно вздохнул – казалось, он надеялся, что дом проглотит околоточного прямо у всех на глазах. Нораев окинул его ироничным взглядом и последовал за Решетниковым. За ним вошел Постольский, а Владимир задержался: его внимание привлек причудливый, едва заметный рисунок у порога, перекрывающий дверной проем. Эфирный барьер, ловушка для духов, причем созданный с видимым тщанием и знанием дела. С каждой секундой история нравилась ему все меньше и меньше. Закрывая за собой дверь, Владимир увидел, как дежуривший у витрины человек переместился поближе ко входу в особняк.

* * *

Каждый пустой дом пуст одинаково, независимо от богатства или бедности бывших обитателей. Особняк Ридигеров, доставшийся Марии от безвременно почившего мужа, еще год назад считался одним из самых роскошных в Петербурге, но сейчас в его коридорах и залах царила тьма, мебель была укрыта плотной тканью, а воздух дышал затхлостью. Где-то свистел ветер – неизвестный гость забыл закрыть окно. С высоких потолков, наполовину скрываясь во тьме, свисали громадные бронзовые люстры, напоминающие металлических осьминогов. Наборные полы под ногами практически не скрипели. Стены забраны тяжеловесными деревянными панелями с искусной резьбой. Внешне – ничего общего, но Корсакову почудилось, что он вновь оказался в насквозь прогнившей усадьбе Серебрянских, угасающей вместе с последней представительницей проклятого рода, но по-прежнему смертельно опасной для любого посетителя. Над особняком Ридигеров в самом центре Петербурга не было таблички «Оставь надежду всяк сюда входящий», но где-то внутри, в хитросплетении комнат и коридоров, таилось что-то неведомое, но безусловно опасное.

Следовало учесть, что Корсаков знал – дом уже омрачила одна страшная смерть. Баронесса Ридигер под воздействием проклятого портрета убила себя: красавица собственными руками содрала кожу с лица и выскребла глаза. Корсаков, исполняя волю отца баронессы, свершил возмездие, отправив художника-убийцу Стасевича в адское задверье, которое тот сам нарисовал на картине.

Его спутники, не зная этих подробностей, чувствовали себя спокойнее. Нораев, остававшийся в прихожей, осветил стены переносным фонарем. Рядом с дверью оказалась квадратная медная панель с многочисленными кнопками. Ротмистр быстро надавил на верхний ряд. Раздалась серия щелчков, а затем полумрак развеялся – вдоль стен медленно начали разгораться газовые светильники.

– Центральное освещение, – пояснил ротмистр, присоединяясь к спутникам. – Очень дорогая вещь, скажу я вам.

То ли из-за долгого простоя, то ли по причине пасмурного дня, лампы горели трепещущим, мертвенно-бледным светом, словно болотные огоньки. Сумрак они развеяли, но теперь придавали лицам мужчин покойницкий оттенок, а отступившие было тени лишь сгустились там, куда не доставала иллюминация.

Вошедшие миновали несколько коридоров и оказались в просторной комнате, которая раньше, очевидно, служила торжественной гостиной.

– Ну как, Корсаков, уже видели духов? – поинтересовался околоточный.

– Нет, увы, их распугал исходящий от вас стойкий аромат зеленого змия, – не удостоив сыщика взглядом, ответил Владимир. Он внимательно изучал комнату. В отличие от других помещений, через которые они прошли, здесь явно чувствовалось присутствие человека. Вдоль стен стояли не до конца прогоревшие свечи в высоких канделябрах. Стены скрывали темные, почти черные дубовые панели. Центр комнаты занимал длинный стол, на котором стояли семь пустых бокалов. Восьмой упал и откатился на дальний край. Чехлы с мебели сдернуты, на втором столе, поменьше, в углу, лежало несколько раскрытых книг, вокруг расставлены массивные дорогие кресла. Рядом с книгами стояла фотография красивой женщины лет тридцати с маленькой девочкой на коленях. Лица обеих просто излучали счастье. Мария и Екатерина Ридигер, дочь и внучка исчезнувшего мсье N.

– Утолите мое любопытство, Сергей Семенович, – обратился к околоточному Владимир, не отрываясь от осмотра. – А какова ваша версия произошедшего? Куда делись хозяин дома и семь его гостей?

– Все просто – деньги! – откликнулся Решетников, не желающий упускать шанс блеснуть сыскным опытом. – Послужите в полиции с мое и сами узнаете, что корень всех преступлений – деньги. А коль возьмете за аксиому… – услышав это, Корсаков скорчил притворно-пораженную физиономию. Наблюдавший за ним Постольников закашлялся, маскируя смех. Решетников смерил его тяжелым взглядом и закончил фразу: – Значится, если за аксиому возьмете то, что деньги всему виной, то могло случиться одно из двух…

– Не томите, Сергей Семенович! – взмолился Корсаков. Околоточный уловил насмешку в его тоне, однако продолжил:

– Мы точно знаем, что после смерти дочери товарищ министра Назаров…

– Давайте не будем называть должностей и фамилий, – Нораев опоздал со своим замечанием буквально на мгновение и поморщился, словно от зубной боли. Корсаков решил оставить при себе замечание, что данная конспирация и так была бесполезна.

– Да, конечно, – стушевался Решетников и продолжил никому не нужный уже маскарад: – Хозяин дома начал якшаться со всевозможными гадалками, медиумами, черными магами и прочими шарлатанами, отдавая им значительные суммы из личных средств. Это нам известно. Возможно, таким образом он маскировал собственные хищения