Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова Страница 21

Все пошли в столовую. И даже Генриетта, обмахивавшаяся газетой и имевшая довольно бледный вид. Фёдора обременять не стали — как ни как помощником следователя оказался, и принялись обслуживать себя самостоятельно. Впрочем, про дам не забыли, наполнив им бокалы. Генриетта попросила красного вина, не решившись пить шампанского, которое убило княгиню, хоть и из закрытой доселе бутылки. А Ольга Михайловна предпочла коньяку.

— И всё же, Пётр Васильевич, родной, вы так и не рассказали про свое чудесное выздоровление! — после трёх корзиночек с кусочком масла и красной икрой к Бобрыкину вернулось ровное настроение. С каждой корзиночкой он выпивал по рюмке водки, что тоже способствовало упорядочиванию мыслей.

— Расскажу, от чего ж не рассказать, — Курекин дожевал кусок ветчины и потянулся за пирожком. — В первую очередь за свое спасение должен поблагодарить Ольгу Михайловну и Германа Игнатьевича. Ольга Михайловна быстро вспомнила о том, что ей напоминал странный запах горчицы и чеснока, идущий от бумаги. Действительно ходят слухи о подобном яде, который не оставляет следов, да и запах исчезает довольно быстро.

— Lost, — мрачно произнес молчавший доселе герцог. — C'est comme ça que les Anglais l'appellent[9]. — Он брезгливо поморщился.

— Вот господин де Шоссюр в курсе дела. В отличие от цианида, смерть наступает не мгновенно, что затрудняет расследование ее причин. Герман Игнатьевич настоял на том, чтобы я поехал домой, и прислал Алексея Фомича. Сей доктор весьма опытен. Он использовал методы китайских врачей, какие-то специальные мази, и начавшие проступать на коже волдыри исчезли очень быстро.

— Таким ядом, получается, травить имеет не сильно большой смысл? — заметил Свешников. — Если заметил неладное, можно вполне выздороветь?

— Видите ли, Никифор Иванович, весь расчет на то, что письмо вынут, будут трогать и так, и эдак без опасений. Потом будут трогать лицо, брать еду. Сразу врача не вызовут. А и не всякий врач сообразит, что делать. Я сразу положил послание в пакет, а усилиями Ольги Михайловны мы смогли предотвратить дальнейшее распространение яда по коже. Планировали убить вовсе не меня, а господина Бобрыкина. Покушавшийся даже не предполагал, что я буду присутствовать на ужине господина Радецкого. Запахи горчицы и чеснока вполне могут витать в столовой, где подается множество разных блюд. В общем, расчет был правильным, но не удался. Оттого, что случайности порой правят бал! — заключил Пётр Васильевич. — Что ж, господа, довольно обо мне. Давайте воспроизведем, где кто находился во время покушения. Начнем с того момента, когда актеры начали спектакль. До выключения света я точно видел княгиню Килиани среди зрителей.

Курекин сходил в библиотеку и вернулся с большими листами бумаги, на которых был изображен вензель клуба, и с карандашом, приготовившись записывать.

— Итак, возле окна в кресле сидели вы, Герман Игнатьевич, насколько я помню.

— Верно, — кивнул Радецкий. — Рядом со мной на оттоманке расположилась моя супруга, Ольга Михайловна.

— Потом сидела я, — вступила Генриетта. — На второй оттоманке.

— Возле графини Сиверс стоял я, — отчитался Фёдор. — Как раз при входе в столовую.

— Получается, мимо тебя пройти не могли?

— Получается так, вашблагородь! Только после спектакля и то буквально несколько минут. Вскоре нашли уже труп. Простите, — извинение с поклоном было обращено к дамам.

— Мы с Севастьян Андреевичем тоже сидели рядом, в креслах, — поедая кусок сытного шепардского пирога сказал Куперс-Чуховской. — И как раз рядом с нами расположилась несчастная княгиня. Но мне лично её плохо было видно, так как она сидела чуть позади.

— Верно, — подтвердил Бобрыкин. — Особо не видели княгиню. Смотрели на актеров и друг другу что-то иногда говорили.

— Я стоял в углу, облокотившись о витрину с английскими молочниками, — сообщил Свешников. — Как раз за княгиней. Когда актеры пришли, я их разглядывал и уходить с того места не стал.

— И я в углу, только в противоположном, — вступил в беседу Сиверс, — сидел за Германом Игнатьевичем на банкетке.

Герцог де Шоссюр понял, о чем спрашивают и завершил картину:

— Сидеть право от вход столовая, — с трудом подбирая слова, сказал он. — За княгиня, который я считал джентльмен.

— Да-да, — пришел на выручку Свешников. — Я стоял в углу, а герцог сидел по другую сторону от витрины на банкетке, облокотившись спиной о стену и сложив руки на груди. Он мне напомнил почему-то Наполеона, от того и запомнил.

Показалось, что монегаску сравнение не понравилось, но он лишь кивнул, подтверждая слова штабс-капитана.

— Благодарю, господа! — Пётр Васильевич закончил отмечать на листке месторасположение гостей. — Посмотрите, всё ли верно я понял? И смотрите не только себя, но и соседей. Вдруг кто чего напутал.

На край стола, на котором стояли многочисленные закуски, следователь положил дело рук своих. Выглядела схема примерно так:

Сиверс Фёдор де Шоссюр Свешников

Радецкий Ольга Михайловна Генриетта Княгиня Килиани

Бобрыкин Каперс-Чуховской

— Я именно так и помню, — прокомментировал он. — Конечно, мне мешала необходимость говорить слова из Шекспира, но глаз наметан, запомнил верно.

Остальные согласно закивали: Курекин записал и нарисовал точно согласно их словам.

— Это единственная прекрасная новость, — заключил он. — В остальном мы находимся в крайне затруднительном положении. Дело в том, что убить княгиню Килиани мог только кто-то из присутствующих. Фёдора и меня самого я исключаю из списка подозреваемых по понятным причинам. А вот восемь сидящих передо мной человек, к сожалению, попадают под подозрение.

— Постойте. Давайте уточним, — вмешался Свешников. — Я, например, не знал, что Георгий Килиани, которого привел достопочтимый герцог, является самой княгиней Килиани. Уверен, её убил знавший, кто на самом деле скрывается под мужским костюмом.

Все внимательно посмотрели на следователя. В обращенных на него взглядах он читал признание в полной невиновности. А когда бывало иначе? Обычно преступник, решавшийся на подобное убийство, обладал крепкими нервами и его нелегко будет вывести на чистую воду. По крайней мере, не при помощи игры в гляделки, которая с более впечатлительными натурами вполне могла дать плоды.

— В чем-то вы правы, Никифор Иванович. Но есть одна большая проблема. Признается ли тот, кто знал, что Георгий — это Вера Килиани, но притворялся, что не знал? Простите, я имею в виду, что любой тут может сказать, что был не в курсе.

— Мы с Генриеттой знали и не скрываем это, — Ольга Михайловна пожала плечами. — Мы и сами переодеты в мужчин. Знали мой муж и Ефим Карлович.

— Вот видите, — развел руками Курекин. — Остальные полагаю, якобы об этом не догадывались. И я снова повторюсь: времени для совершения убийства было и мало, и много одновременно. Цианид могли подсыпать,