Пойдем со мной - Рональд Малфи Страница 72

на отшибе, куда ссылали изгоев и отверженных и где они влачили свое жалкое существование. Пустынная, лишенная жизни местность – преданное забвению воспоминание на окраине забытого города. Тополя царапали небо цвета бронзы, их мохнатые конусообразные кроны были покрыты грязью цвета костного мозга. Почтовые ящики торчали под кривыми углами по обеим сторонам дороги, их корпуса были изрешечены картечью, а бесформенные алюминиевые дверцы разинули рты, словно от болевого шока. Посреди проезжей части лежала внушительных размеров туша оленя, ее брюхо, покрытое белым мехом, было распорото посередине, а внутренности блестящей вязкой массой были размазаны по посыпанному пеплом асфальту. Над ними жужжали мухи. Объехав тушу, я увидел, что голова оленя была отрублена. Чисто. Кто-то смылся с трофеем.

Дом твоего детства был спрятан среди корявых, безлистных дубов, окутанных туманом, в конце длинной, посыпанной гравием подъездной дорожки. По обе ее стороны в землю были вбиты два столба, между которыми тянулась цепь с табличкой «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Я припарковался на обочине и вышел из машины. На деревьях щебетали птицы, а воздух был наэлектризован приближающейся грозой. Я перешагнул через цепь и нырнул под низкие ветви. Усики виноградных лоз, свисавших с деревьев, щекотали мои плечи и макушку. Над головой собрались грозовые тучи, образовав архипелаг из черных силуэтов, обрамленных ослепительным золотом. Я шел по подъездной дорожке, и, казалось, деревья расступились передо мной, позволив сначала мельком, а затем и полностью рассмотреть строение, скрытое за ними.

Дом твоего детства исчез. На его месте стоял полуразрушенный хрупкий скелет, изуродованный огнем. Крыши больше не было; осталось лишь несколько обугленных балок, выгибающихся дугой над пустой, разрушенной двухэтажной пропастью. Крыльцо было расколото пополам, как будто огненный шар вылетел из входной двери и покатился вниз по ступенькам, оставляя за со-бой след черного дыма и превращая все на своем пути в пепел. Я поднял глаза и увидел каменную трубу, вырисовывающуюся на фоне затянутого тучами неба, величественную, как Вавилонская башня.

Я приблизился к руинам, обходя поваленные балки, почерневшие от огня деревянные брусья и куски стены. Обломки лежали в густом подлеске, а водосточная труба и сохранившиеся стены с западной стороны дома были увиты виноградом; значит, пожар произошел относительно давно.

Оставшиеся ступеньки крыльца выглядели не надежнее мины-ловушки, поэтому я обошел строение сбоку – оно было настолько разрушено, что я не мог думать о нем как о «доме», – где из обгоревших трещин в стене торчала желтая изоляция, хлопая на ветру. Я услышал мелодичный звон и посмотрел вверх. Удивительно, что с одного из карнизов все еще свисала «музыка ветра» – несколько латунных цилиндриков с дырочками, скрепленные леской.

Окон на этой стороне здания не было. Я заглянул в один из зияющих, обугленных проемов и увидел, что внутри дома царит разруха. Ничего не осталось; огонь уничтожил все, вплоть до фундамента. Из покрытой пеплом почвы прорастали маленькие зеленые растения, а по внутреннему периметру было множество разноцветных цветов. Я вдруг осознал, что воздух наэлектризован пчелами.

У меня закружилась голова. Я проделал весь этот путь по следам твоего детства, чтобы снять последний слой завесы, скрывавшей тебя настоящую, Эллисон, но в конце концов уперся в тупик. Как бы мне ни было неприятно признаваться в этом, но мне казалось, что ты каким-то образом подстроила все это, чтобы помешать мне узнать тебя полностью. Загнала в угол.

Что-то шевельнулось внутри дома, какой-то едва уловимый сгусток энергии, которую я скорее почувствовал, чем увидел сквозь трещины на фасаде здания. Это ты бродила по развалинам дома своего детства? Я увидел дверь; бетонные ступени, ведущие к ней, превратились в рассыпающуюся груду щебня. Я взобрался на эту груду и заглянул в щель между дверью и косяком. Внутри дома я ничего не увидел, кроме слабого отблеска дневного света, пробивавшегося между выступающими стропилами. Я попятился, и дверь слегка задрожала в раме. Надавив на нее, я почувствовал, насколько она податлива. Дверной ручки не было, но на том месте, где она была, в дереве было прорезано отверстие. Я просунул пальцы в отверстие и почувствовал, что дверь ничего не блокирует. Я открыл ее, наклонился вперед и перешагнул через порог.

Раздался шум, мое тело пронзила резкая, внезапная боль.

Мир потемнел.

3

Я наблюдал, как существо с горящими красными глазами и паром, сочившимся из пор, тихим и ласковым голосом разговаривало с девочкой-подростком с золотистыми волосами. Они стояли вместе на каменном мосту посреди ночи, луна, похожая на толстую жемчужину, плыла по небу, и ее отражение рябило на поверхности реки внизу. Девушка разговаривала с существом, смеялась вместе с ним. Она не видела, что голова существа была наполнена газом и что его глаза кипели в глаз-ницах. Она не видела, что внутренний механизм существа был поврежден и что в нем поселился яд, разъедающий то, что когда-то делало его человеком. Она говорила и смеялась, и существо говорило и смеялось вместе с ней. Когда он смеялся, из его пасти вырывались клубы пара, но девочка этого не замечала. Сначала не замечала. А когда наконец заметила, было уже слишком поздно. Существо набросилось на нее, раскаленное и свистящее, словно чайник, с глазами, превратившимися в ярко-красные фары, и зубами, похожими на костяшки пальцев. На мгновение оно превратилось в существо в толстовке с капюшоном и с пистолетом в руке, направленным не на девочку-подростка, а на тебя в бутике пригородного торгового центра, а потом оно снова превратилось в монстра. Последним, что почувствовала девушка, был едкий запах гари от газовых печей и жар, исходивший от рук существа, которые теперь превратились в чудовищные когти и сжимали, сжимали ее горло, выдавливая жизнь из тела…

4

Я открыл глаза и увидел небо, расчерченное обугленными черными балками. Я лежал на спине, в голове у меня царил сумбур. Когда я попытался сесть, вспышка боли пронзила центр моего черепа, заставив меня поморщиться. Я дотронулся до болезненного места на голове, чуть выше линии роста волос, и мои пальцы стали скользкими от крови. Пока я сидел и смотрел на свои пальцы, я почувствовал, как по моему лицу стекает струйка и щиплет левый глаз.

Рядом со мной на земле лежал испачканный в алом кирпич, к которому прилипло несколько волосинок. Не без боли я повернул голову и увидел, что нахожусь внутри сгоревшего остова дома. Ко мне вернулось смутное воспоминание о том, как я толкнул обугленную деревянную дверь и мир погрузился во тьму. Я посмотрел на дверной проем, через который вошел, и увидел