Пойдем со мной - Рональд Малфи Страница 65

А потом она ушла.

4

Мне пришлось призвать другого Аарона, чтобы выслушать историю Джеймса де Кампо. Только с помощью своего дублера я смог сохранить рассудок. Я отстранился от самого себя, замкнулся в обширных и тайных пещерах своего сознания, где реальность была похожа на нечеткий и расфокусированный фильм, проецируемый на рябящий экран. И даже в этом бункере я не мог полностью избавиться от нее. Я видел тебя. Я слышал скрежет лома об асфальт, видел искры, разлетавшиеся каждый раз, когда он ударялся о землю. Словно кирка шахтера, высекающая искры из камня.

Джеймс де Кампо продолжил свой рассказ спокойным, неторопливым тоном человека, находящегося под легким наркозом. Возможно, он уже много раз рассказывал эту историю, быть может, даже на одном из собраний анонимных алкоголиков. Позже ночью пьяная пара наткнулась на его разбитое и дрожащее тело, в полубессознательном состоянии, галлюцинирующее, на парковке у «Логова пумы». Вой сирен машины скорой помощи и благословенный черный саван, упавший на него в тот момент, когда парамедики подняли его с земли. Длительное пребывание в больнице и резкая боль в нижних конечностях, которую он ощущал каждый божий день все эти годы. Когда он лежал на больничной койке, боль была такой невыносимой, что казалась потусторонней. Сильнее этой боли было только его желание выпить. Но через несколько дней, проведенных в больнице, когда он то приходил в себя, то снова терял сознание, к нему пришел посетитель, который одним махом избавил его от пагубной привычки. Как по щелчку пальцев.

– Видение, – сказал он, и лишь тогда, в тот момент, в его хитрых лисьих глазах блеснул огонь. – Я знал, что она не настоящая, но она вернулась. Ангел мщения. Только на этот раз вся в белом, пылающая, как лесной пожар, а вместо лица у нее была луна.

Когда он это сказал, мой взгляд переместился на картину с Иисусом на стене над телевизором. Эти глаза дикого волка сверкали, как два солнца.

– Пока я лежал в больнице, у меня к тому же случился инсульт. Парализовало одну сторону и ноги. Никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Прошел годичный курс реабилитации. По поводу инсульта и по поводу ног. Боже, мои ноги. Мне было так больно, что хотелось умереть. Но я бросил пить, потому что понял, что смогу вынести либо боль, либо выпивку. И каждый раз, ког-да мне хотелось выпить, я на секунду закрывал глаза. И каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел ее светящийся лунный лик прямо надо мной и занесенный лом, готовый расколоть мою голову, как хэллоуинскую тыкву.

С некоторым трудом он наклонился и подцепил пальцами левую штанину своих спортивных штанов. Кряхтя, он задрал штанину до середины голени. Этого было достаточно: я увидел бугристый, инопланетный рельеф его голени, франкенштейновские швы и отверстия от болтов, которые спустя столько лет все еще выглядели пугающе свежими. Очевидно удовлетворенный выражением моего лица, он опустил штанину и откинулся на спинку кресла.

– Через год я завершил курс реабилитации и был трезв, как стеклышко. Сознание прояснилось. Словно ураган пронесся по городу, оставляя везде руины, но в то же время расчищая небо. И именно в этой ясности – думаю, ее можно назвать затишьем после бури – я понял, кем была эта женщина. Господь всемогущий, у меня ушел целый год на то, чтобы сопоставить имя и лицо.

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Это не она.

Хитрые лисьи глаза расширились в притворном удивлении.

– Нет? Потому что вы слишком хорошо ее знали? Слушайте, приятель, уверен, за свою жизнь я насолил многим женщинам, и любая из них с радостью разбила бы мне рожу, включая Линн Томпсон. Но только одна из них попыталась это сделать.

Я обдумал услышанное. Моей первой реакцией было не поверить ему – то, что он рассказал, просто не могло быть правдой. Это была не ты, Эллисон. Более того, в 2013 году мы уже были вместе и жили в квартире в Истпорте. Я так сильно хотел думать, что все это чушь собачья, что этот человек – пьяница, насильник и, возможно, даже убийца… но не мог. Я не мог поверить в это, потому что в глубине души знал, что это неправда. Я мысленно вернулся к тому дню, когда ты приехала, как ты сказала, с журналистской конференции в Нью-Джерси, потрясенная, расстроенная и с мозолями на ладонях, как будто ты размахивала…

(ломом)

…бейсбольной битой. Единственной правдой во всем этом, Эллисон, было то, что ты оказалась незнакомкой. Абсолютно незнакомой женщиной, другой Эллисон, действовавшей под маской обмана на протяжении всего нашего брака. Потребовалась твоя смерть и информация от других людей, чтобы я понял это.

– Чтобы вы знали, – продолжал Джеймс де Кампо, его голос стал немного слабее, – я бросил пить не потому, что ваша жена явилась ко мне в образе какого-то ангела. Я не считаю сотворенное ею со мной той ночью каким-то божественным вмешательством, изменившим мою жизнь. Я еще не совсем выжил из ума.

– Тогда почему вы бросили пить?

– Чтобы я мог убить ее, черт возьми, – и он ухмыльнулся, обнажив зубы, похожие на ядра арахиса. – Она напала на меня один раз, пыталась вспороть брюхо, но вместо этого порезала руку. Напала на меня снова, годы спустя, и сделала калекой. Но дело не только в этом. Дело в том, как она колебалась в самом конце. – Жуткая ухмылка растянулась на его землистом лице. – Лом уже готов был раскроить мой череп. Еще один удар, и все, тушите свет и до свидания. Но она этого не сделала. Она превратила мои ноги в месиво, но ей не хватило духа закончить. Вот это самое яркое воспоминание о той ночи, не считая боли. То, как она остановилась в последний момент. Может, задумалась, что творит.

– Хватит, – сказал я.

– И я подумал: черт, что, если однажды у нее хватит духа? Что, если через пять, десять, пятнадцать лет я выйду из другой дыры вроде «Логова Пумы» и снова встречу ее, во всем черном, с большой яркой луной вместо лица? С ломом на плече, словно Кел чертов Рипкен[20] на бейсбольной площадке. Кто знает? Может, в этот раз она не будет колебаться. Может, в этот раз она закончит начатое. И что мне делать? Черт возьми, приятель,