Замок проклятых - Ромина Гарбер Страница 6

Как бы я ни старалась заставить мир замолчать, прошлое никак не умолкает.

– Я же говорила тебе, Эстелита, – шепчет медсестра Летиция, – ты не одинока!

Прежде чем уйти, Летти кладет конверт на покрывало. Я смотрю на бумагу и вспоминаю, какова она на ощупь и вес. Вспоминаю, что слова, написанные на бумаге, обладают силой притяжения. Я прячу конверт под матрас. Несколько дней не вспоминаю о нем, пока Летти не говорит, что я должна принять решение.

Я открываю конверт в туалете. Достаю письмо и просматриваю его, хотя оно написано на незнакомом языке. Потом я бросаю его в унитаз. Я собираюсь бросить туда же конверт, но что-то вдруг выскальзывает из него. Я ловлю почти истлевший клочок бумаги: фотография.

Бум! Я чувствую удар в груди и от неожиданности наклоняюсь вперед. Бум! Похоже, мое сердце только что пробудилось от спячки. Бум! И оно отчаянно хочет вырваться из грудной клетки. Так много времени прошло с тех пор, как я в последний раз чувствовала биение своего сердца, что теперь наслаждалась приливом крови, как измученный странник, наткнувшийся в пустыне на родник с ключевой водой.

На фотографии мама-подросток. Густые ресницы и ямочка на правой щеке – эти черты я унаследовала от нее. Рядом с ней девочка, очень на нее похожая, наверное, сестра. Она явно младше мамы, у нее такие же густые волосы и тип фигуры «песочные часы».

Но не девочки производят на меня впечатление, а комната, где они сфотографированы. Я буквально ощущаю обои с пурпурным рисунком под пальцами и ледяной каменный пол под ногами.

Сердце бьется все быстрее, и будто искра вспыхивает у меня в мозгу, остаток когда-то пылавшего в нем лесного пожара, меня поражает неоспоримое осознание: что-то невероятное произошло со мной в этой пурпурной комнате.

Сейчас

Мы съезжаем с дороги, хотя еще не доехали до замка. Мы на заправке у придорожного мотеля с баром.

– Solo tardare un momento[10].

Я совсем не понимаю, что говорит водитель, но, как только он открывает дверь, делаю то же самое. Не знала, что мы остановимся на заправке, но рада размять ноги и спину.

Бодрящий прохладный ветерок напоминает, что осень скоро превратится в зиму. Смесь ароматов сосны, дуба, эвкалипта ударяет в нос, вдалеке слышится шепот леса. И все-таки мне кажется, будто это происходит не со мной, не на самом деле. Словно это сон, а настоящая я все еще в центре «Радуга», в блаженной дреме под действием таблеток.

Я поднимаюсь на холм и прохожу через рощицу за заправкой. Когда заросли редеют, передо мной впервые открывается вид на Кастильо-Бралага. Замок из черного камня на краю утеса сумрачной тенью нависает над деревушкой Оскуро, заслоняя собой горизонт. Он будто сошел со страниц какой-то готической сказки. Бугристый ландшафт вторит ему, тянется к его каменным стенам. Самая высокая точка Ла Сомбры – ее единственная башня, такая архитектурная асимметрия придает зданию необычный вид. Кажется, стоит лишь ветру дунуть сильнее – и замок сорвется с утеса! И тогда у него отрастут крылья летучей мыши, и он полетит.

– Эстела!

Водитель окликает меня, но я не обращаю на него внимания. Мне не хочется возвращаться к машине. Может, просто сбежать навстречу закату, посмотреть, как долго я смогу идти пешком, притвориться кем-то другим, попасть туда, где меня не знают? Но мое лицо – ходячий рекламный щит. Мир никогда не позволит мне забыть прошлое.

Я внимательно разглядываю готическое сооружение сплошь из тонких колонн и стрельчатых арок. Я объездила, кажется, все Соединенные Штаты, но никогда не видела ничего подобного.

Когда в центре мне начали давать серьезные лекарства, я перестала видеть сны. Если мне что-то и снилось, то на следующее утро я ничего не помнила. Все изменилось, когда я увидела фотографию. Мне приснился такой яркий кошмар, что он больше походил на воспоминание, чем на сон: я совсем маленькая, мне лет пять, стою в пурпурной комнате и вижу тот же черный дым, какой заметила в метро.

Я проснулась вся мокрая от пота, сердце бешено колотилось. Мне казалось, что я умираю. Только я продолжала дышать и в конце концов поняла, что все наоборот – я чувствую.

На следующее утро я записала этот сон и показала врачам. Они сказали, что письмо тети, вероятно, пробудило подавленные воспоминания, а черный дым – это метафора, которую я придумала, чтобы справиться с травмой, пережитой в раннем детстве. Они даже выдвинули версию, что я видела черный дым в метро, потому что так мой мозг реагирует на опасность. Они считали, что это прогресс.

И тогда я решила больше не принимать лекарства, ведь бесчувствие не спасало меня. Мне хотелось снова слышать биение своего сердца.

С симптомами синдрома отмены, такими как потеря аппетита и усталость, справиться было намного легче, чем игнорировать шум жизни, неожиданно обрушившейся на меня, и множество возродившихся мыслей.

Я слышу, как сзади подъезжает машина, водитель высовывает голову из окна. Отблески заходящего солнца отражаются в его темных очках.

– Lista?[11] – спрашивает он.

Я вздыхаю.

«Чтобы оказаться в проклятом замке, переверни страницу».

Глава 4

Машина останавливается перед запертыми железными воротами, по обеим сторонам которых красуются близнецы-гаргульи. Водитель шепчет что-то похожее на молитву или проклятье, понять трудно.

Он выскакивает из машины и открывает багажник. Пока я отстегиваю ремень безопасности и вылезаю, он успевает вернуться обратно на водительское сиденье. Он уже вынул мою сумку из багажника и положил на землю.

Машина быстро уезжает, водитель как будто боится находиться на территории замка, думаю, тетя заранее оплатила его услуги. Он поэтому скрывал лицо за темными очками и капюшоном? Хотел обезопасить себя? Он считает, что замок проклят?

Я поворачиваюсь к воротам, на них висит тяжелый замок на цепи. Нет ни дверного звонка, ни какой-либо другой кнопки, которую можно нажать. И тут я осознаю: вот он – момент свободы. Можно убежать прочь и больше никогда не вспоминать ни о тете, ни о замке. Так сделали мои родители.

Через черную решетку виден заросший сад, похожий на сад мисс Хэвишем из «Больших надежд» Чарльза Диккенса. Среди высохших неухоженных растений стоит замок с высоченными – размером с деревья – дверями и дверными молотками, напоминающими толстых ламантинов.

Где-то внутри я слышу голосок прежней Эстелы, вопросы не дают ей покоя. Почему мама никогда не рассказывала об этом месте? Что случилось в