Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн Страница 54

«Психическое заболевание матери необязательно должно передаться и вам, – сказал доктор Хьюсак. – И даже если это произойдет, вы не будете жить так же, как она, поэтому и исход может быть иной».

И все же я здесь, в том же месте, где была она, иду по ее стопам, перенимая ее старые параноидальные привычки, раскладываю камушки, чтобы поймать злоумышленника, и воображаю, что экономка хочет меня убить.

Устало встаю, выхожу из библиотеки. В коридоре раздается вжух-шух небулайзера Вероники, эхом отражаясь в пустом доме, точно биение сердца. Останавливаюсь, глядя на дверь в западное крыло, вспоминая первый день Вайолет в качестве пациентки в собственном доме. Ее поместили в третью комнату по коридору, а Джен – в последнюю. Я видела первые три двери, карточек с именами на них не было, но смотрела ли я на четвертую? Не помню.

Ловлю себя на мысли, что там может быть карточка с именем Джейн Розен – небольшая подсказка, связывающая Джен из книги с женщиной, которая погибла в пожаре.

Дверь в западное крыло все еще открыта, подперта куском шлакоблока. Дойдя до нее, я слышу, как открывается дверь в конце коридора и раздается голос Летиции. Она выходит из комнаты Вероники.

Времени нет, я не успею вернуться в холл, и спрятаться негде – кроме башни. Открываю дверь в башню, захожу – и закрываю ее за собой.

Я будто вошла в склеп. Темно, холодно, пахнет кремированными телами. Ощупываю каменные стены и нахожу ступени, которые ведут наверх, откуда тянет свежим воздухом. Начинаю двигаться в ту сторону по спирали, шагая по узкой винтовой лестнице. По мере того, как я поднимаюсь, запах гари становится сильнее, и представляю, каково это – оказаться в ловушке бушующего пожара. Я уже готова повернуть назад, но тут слышу сверху что-то – легкий шелест, будто переворачивают страницы книги, или… мне видятся страницы манускрипта, летающие по пустой комнате, точно снежинки в снежном шаре.

Все секреты Ненастного Перевала находятся в этой башне. В памяти всплывает обложка книги, где светится единственное окно – в башне, точно глаз. Конечно, именно здесь обитает разум дома. Я прохожу последний крутой поворот и заглядываю в дверной проем кабинета доктора Синклера: сама дверь сгорела дотла. Как и вся мебель, деревянные панели, паркет и балки у крыши.

Странный звук исходит от тряпки, зацепившейся за сломанную оконную раму, и теперь она хлопает на ветру и сияет белым в свете луны. Звук напоминает последний бред умирающего мозга. Пересекаю пустую комнату, наступая на разбитое стекло и обожженное дерево, собираясь ее снять. Дойдя, я вижу, что это платок, вышитый фиалками, как тот, которым пользовалась Джен. Она оставила его здесь в ночь пожара? Высвободив платок из оконной рамы, я замечаю, что ткань слишком чистая и не могла провисеть здесь все эти годы. И к тому же, замечаю я, принюхавшись, она пахнет фиалками – такими же духами всегда пользовалась моя мать.

Смотрю вниз, на лужайку, и там, в лунном свете, стоит женщина, как две капли воды похожая на мою мать.

Утром я просыпаюсь в залитой серым светом комнате, но снаружи ничего не видно. Внешний мир поглотил туман.

– Ты что, ходила во сне? – спрашивает Питер Симс, когда я спускаюсь в холл.

– Что? Почему ты спрашиваешь?

– Сегодня утром я нашел следы на лужайке за домом.

– Это не я, – возражаю я, думая о затравленном взгляде матери, как она смотрела на меня в башне. Неужели правда она?

В тот миг туча наползла на луну, а потом женщина исчезла. Могло ли это быть игрой моего воображения?

Питер пару секунд смотрит мне в глаза, а потом произносит:

– Наверное, местные. К Хэллоуину они становятся практически одержимыми и подначивают друг друга пробраться на территорию. Кто бы то ни был, – заканчивает он, открывая мне дверь библиотеки, – лучше им поберечься. Летти дала распоряжение стрелять во всех нарушителей границ частной собственности.

Меня пробирает дрожь, я пересекаю библиотеку и дохожу до зеленого дивана. Кашлянув, показываю Веронике, что я здесь, но она даже не вздрагивает. Она неподвижна, как мраморная статуя, и на один ужасный миг мне кажется, что Вероника может быть мертва, а ее труп тут усадила Летиция, устроив мне такой жуткий розыгрыш. И когда раздается голос, я чуть не падаю в обморок.

– Я знаю, что вы пришли, мисс Кори. Собираюсь с духом для работы.

– Мы закончили на том, что Джен ворвалась в комнату, – говорю я, – удивив вас – то есть Вайолет и Ли-Энн. Она большой оригинал, эта Джен. Думаю, в этой версии она мне нравится даже больше, чем в «Секрете Ненастного Перевала».

– А Вайолет? – спрашивает она. – Она вам нравится больше или меньше в этом варианте?

– Здесь мне ее жаль… – начинаю я и тут же ругаю себя за выбор слов. – Ну то есть… она всегда в тени Джен.

Вероника склоняет голову ко мне.

– Да, Джен умела очаровывать, – произносит Вероника. – Она знала, как своим присутствием осветить комнату. Вот только часто это освещение было вызвано пожаром.

«Не только Ли-Энн поддалась чарам Джен. Под их влияние попали все девушки – те, которые страдали от анорексии и других расстройств, которые сами себе наносили увечья, нимфоманки, клептоманки и пироманки.

Именно Джен обнаружила, что мы можем не только разговаривать через вентиляцию, но и передавать из комнаты в комнату послания и контрабанду, если открутить решетку. Именно Джен умела взламывать замки, и это она собрала нас вместе посреди ночи. Одну девочку выставили дозорной у двери, на случай, если пройдет смотрительница – но та редко совершала ночные обходы, хотя это и входило в ее обязанности.

– Она, наверное, напивается у себя в комнате, – сказала Джен. – Ты разве не чувствуешь от нее запах виски?

Джен начала с рассказа о том, как мы с ней туда попали.

Она рассказала о моем храбром побеге из Ненастного Перевала, вниз по обрыву, через болото и в открытый вагон поезда, хотя на самом деле я купила билет и ехала рядом с вышедшим на пенсию санитаром из Ютики. С ее слов я получалась героиней из романа, а наши дни в „Джозефин“ – авантюрными приключениями, где мы встречались с панк-рокерами и высшим обществом Манхэттена. Ее истории получались такими яркими и живыми, что я будто наяву видела, как мы танцуем в популярных ночных клубах Нью-Йорка.

Она сказала, что здесь мы оказались, когда нас поймали в ходе облавы в „Джозефин“. Потом быстро сменила тему и спросила каждую из девушек,