Кларк и Дивижн - Наоми Хирахара Страница 46

– Стой, не надо!

Я соскочила с табурета.

Хаммер выпятил подбородок, утверждая свое физическое превосходство над отцом, который был не меньше, чем дюймов на шесть ниже.

– Только посмей сказать это еще раз.

– Ленивый мальчишка!

Слюна, слетев с отцовской нижней губы, угодила на полосатую рубашку Хаммера.

Я тут же втиснулась между ними, но было уже поздно. Я попала под удар, мне откинуло назад голову. Не знаю, кто уж из них меня стукнул, но, услышав мой вскрик, оба немедленно отступили, позволив мне осесть на пол.

– Аки… – Хаммер склонился надо мной, на коленях.

– Пошел вон! – проревел отец.

Рокки, которого до того видно не было, в этот момент возник и выволок Хаммера из бара.

Лицо у меня горело, но удержаться от смешка я не смогла. Сколько всего потребовалось, чтобы Хаммер наконец назвал меня настоящим именем.

Когда мы с отцом – я прижимала к глазу мокрое кухонное полотенце – вошли в квартиру, мама уронила в раковину дуршлаг, в котором промывала макароны.

– Что случилось? – бросилась она ко мне.

Я опустилась на стул, и она, оттянув полотенце, стала осматривать мой заплывший глаз. Завтра под ним расцветет знатный фингал.

– Что ты делала в “Алохе”? – голос мамы звучал на октаву выше обычного.

– Болтала с этим никчемным мальчишкой, Хаммером, – пробурчал отец, стягивая с себя рубашку, на которой не хватало как минимум одной пуговицы.

– Хаммер пытался помочь Розе, – повторила я. – Он был с ней рядом, когда нас тут не было.

– Яменасай! Прекрати! – вскрикнула моя мать.

Она устала от моих шенаниганс. Устала от моих полоумных выходок, от неприятностей, которые я доставляла. А потом она разрыдалась. Она не плакала, когда нам пришлось уехать из Тропико. Она не плакала, когда мы приехали в Манзанар. Она не плакала, когда мы узнали, что Роза погибла. Но в тот день, когда отец привел меня с синяком под глазом, рыдала и рыдала, часами.

Глава 17

Несколько дней я на работу в Ньюберри не ходила, потому что кто ж мне поверит, если скажу, что синяк под глазом заработала, влепившись в дверь или упав в ванной. Он был размером с гусиное яйцо и цвета гнилой сливы. Разглядывая себя в зеркало, я не могла отделаться от мысли, что вот такая же я и внутри раздвоенная – одна половинка побитая и с синяком, а другая чистая-незапятнанная.

Можно было только предполагать, что это Арт был тем, из-за кого все звонил и звонил таксофон в общем коридоре. Оба родителя неотрывно за мной присматривали. Даже сговорились сменами поменяться, чтобы я не оставалась одна. Я сидела на кровати с торговым каталогом “Сирс Робак” на коленях и слушала, как надрывается телефон, но никто не удосуживался снять трубку.

Через два дня мой глаз заметно улучшился. Синяк из фиолетового сделался сначала зеленым, а потом тухло-желтым. Я погуще его запудрила, и стало почти незаметно. По крайней мере, так я сказала маме, но она все равно велела мне еще денек отсидеться.

Я сходила с ума от безделья. Заняться было ну совсем нечем, и в итоге я страница за страницей исписывала самодельный дневник, который смастерила, прошив красной ниткой листы бумаги, оставшиеся после благодарственных писем тем, кто был на похоронах. Папа каждый день приносил мне номер “Чикаго дейли трибьюн”, я прочитывала его от корки до корки. В сегодняшнем номере на первой полосе была статья о слушательницах курсов медицинских сестер. Статья была с фотографиями, которые я внимательно рассмотрела и все подписи с именами слушательниц прочла. Все они были хакудзинки, но, может, и я когда-нибудь смогу встать рядом с ними?

Когда кто-то постучался к нам в дверь, на тарелках у нас оставались только разводы от маминого оказу, отваренной с картофелем жирной свинины. Мы переглянулись. Гостей у нас не бывало.

Папа подошел к двери.

– Кто там? – спросил он.

– Арт, Арт Накасонэ. Я друг Аки.

Я чуть не умерла.

Папа оглянулся на меня, я кивнула, что пришедшего действительно знаю, и тогда папа открыл дверь. Перед нами предстал Арт в крахмальной белой рубашке и брюках цвета хаки, рядом с папой он казался еще выше.

– Вы мистер Ито? Очень приятно с вами познакомиться. – Он с энтузиазмом пожал папе руку, а потом вручил ему плоский пакет. – Это сушеный ика, кальмар. У моего отца служба доставки продуктов в Саутсайде.

Папа даже опешил слегка, что на это сказать. Арт был весь такой опрятный, скромный, приветливый. А сушеные кальмары входили в число любимейших папиных закусок под пиво.

Тут, поправив челку, поднялась на ноги мама.

– Надо же как, – сказала она. – Что ж, приятно познакомиться.

– Аки, я беспокоился, как ты. Мне сказали в библиотеке, что ты прихворнула.

– Теперь я в порядке. Почти как новенькая.

Я наклонила голову так, чтобы прядь волос надежно закрыла мне левый глаз. И как удачно, что утром я сообразила подпудрить лицо.

– Ну, вот и поговорите, – сказала мама, увлекая папу из столовой в спальню. Я знала, что там они оба прижмутcя ушами к двери.

Я предложила Арту присесть и стала убирать со стола остатки нашего ужина.

– Ты извини, что я пришел, не предупредив. Но я звонил, а никто не брал трубку. Какие-то девушки на крылечке сказали мне, на каком этаже ты живешь.

– Нет, я рада, что ты пришел. – Я поставила вскипятить воду, чтобы заварить свежий кофе. – Знаешь, так было неважно, что я даже к телефону не подходила. Сейчас мне намного лучше.

Когда кофе был готов, я достала наши лучшие чашку с блюдцем – без трещин и сколов – и налила Арту кофе. Сахар, который давали по карточкам, был у нас на исходе, но, к счастью, Арт, оказывается, предпочитал кофе без сахара.

Сначала мы поговорили о всяких повседневных делах. Как он справляется с летними курсами по журналистскому мастерству. Как его сестра надеется попасть в команду поддержки спортсменов, когда осенью начнутся занятия в школе. Но потом он сказал:

– Я хочу пригласить тебя в следующую пятницу на ужин к моим родителям.

У меня рот открылся от удивления. Официальное приглашение на ужин в родительский дом – кажется, это серьезно. Так у нас что, серьезно? В таких делах я была новичок, и даже не с кем поговорить об этом.

– Не жди ничего особенного. Думаю, мама пустит в ход сбереженные талоны на бефстроганов.

Для меня, которая бефстроганов никогда в жизни не пробовала, это прозвучало очень