Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова Страница 42

похожие рассказы о местах, считающихся священными и значимыми, но подобное никогда его не останавливало. Но сейчас он чувствовал ступор. История Хара-Хото была окутана странной аурой загадочности, и в то же время в ней содержалось столько реальных, достоверных событий, связанных с великими личностями прошлого! Город настоящий, в нём жили люди, его захватывал Чингисхан, а затем нашёл Пётр Козлов. Это не сравнится с мифическими городами, которых никто не видел и о которых есть лишь туманные легенды, например Троя, Шамбала или Вавилон. Здесь было другое. Но всё же что-то таинственное крылось во всём, узнанном Филиппом о Хара-Хото за последние недели. А слова монаха добавили какой-то новый смысл в происходящее.

Внезапно Ли открыл глаза и рассмеялся.

— Ну что? Перепугались? — его лицо оживилось в улыбке.

Монах сел поудобнее в позу лотоса на скамейке и достал из-под рясы длинную узкую трубку, закурив. Смирнов с удивлением смотрел на происходящие с ним метаморфозы. Из задумчивого, погружённого в себя человека, говорящего загадками, он вдруг превратился в молодого паренька с живым и добрым лицом. Если бы не буддистская ряса, Ли вполне мог походить на обычного китайского парнишку, наслаждающегося ароматным табаком.

— Как это понимать? — спросил писатель.

— Простите за спектакль, — со смешком в голосе произнёс Ли. — Но всегда хотел побыть в роли этакого мудреца, знающего тайны мира, — он затянулся трубкой и выдохнул дым в воздух.

Филипп и Аля переглянулись.

— Но вы же настоящий монах? — серьёзно поинтересовался Смирнов. Весёлый настрой собеседника не передался писателю, скорее наоборот — шутка показалась писателю неуместной.

— Да, да, не сомневайтесь! Но я совсем недавно принял сан. Сейчас моя задача путешествовать по миру.

— Ну хорошо, ладно, — Филипп поёрзал на скамье, — вернёмся к теме нашего визита. Вы знаете, как попасть в Хара-Хото?

Ли, на вид ему теперь казалось не больше тридцати лет, положил трубку на стол и соскочил с лавки.

— Хотите попить?

— Нет, спасибо, — покачала головой Аля.

— Торговец в лавке сказал нам, что вы ходили к заброшенному городу, это правда?

Ли подошёл к тумбе, открыл ящик и достал банку кока-колы, чем вызвал новое удивление у писателя.

— Да, всё верно. Я там был, — монах щёлкнул открывашкой на банке и налил себе шипучей газировки.

— Разве монахи пьют такое? — с улыбкой спросила Аля.

— Конечно! Мы разве не люди? — Ли вернулся к столу и сел. — Мы живём подаяниями. Едим и пьём то, что нам жертвуют добрые люди. В этом суть — дело не в еде, а о чём твои мысли.

— Ага, — закивал Филипп. Ему хотелось как можно быстрее узнать о Чёрном городе, не отвлекаясь на пустые беседы. — Так где находится Хара-Хото? Вы можете нас туда отвести?

— Не могу.

— Почему?

— Не хочу. Неприятное место.

— Чем же?

— Я, конечно, подшутил над вами, говоря, что город окутан тёмной аурой, но есть и правдивые слова. Местные не ходят туда, а местность там действительно опасная. Вокруг города беспрестанно дуют горячие ветра, случаются песчаные бури, вокруг полно зыбучих песков.

— А сам город вы видели?

— Конечно. Он прекрасно сохранился!

— Нам очень нужно туда попасть! Прошу вас!

— Нет, больше туда не пойду! Но могу подробно объяснить, как добраться.

Вариантов не было, и Филипп согласился.

Ли принёс бумагу и ручку, нарисовав подобие карты.

— Спасибо, — убрав карту, поблагодарил Смирнов. — Не в курсе, где здесь можно переночевать?

— Можно у меня! — с энтузиазмом откликнулся монах. — Там дальше есть ещё две комнаты, — он кивнул в сторону единственной двери в помещении.

— Нас четверо.

— Ну если вы готовы разместиться все в одной комнате, то я не против.

— Отлично. Я схожу за остальными, — писатель встал и направился к выходу. Одна ночь в тесном помещении не виделась проблемой. Гораздо сложнее теперь представлялся путь к Хара-Хото. Без проводника, хоть и с картой, он мог оказаться опасным.

Глава 19. Китай. Внутренняя Монголия. Вторник. 01.30

Сон не шёл.

Филипп ворочался с боку на бок, пытаясь заснуть. Мысли, казалось, со всех сторон одолевали его, и каждая неприятнее предыдущей. Он то думал о матери и обстоятельствах, приведших её жизнь к трагичному финалу, то об отце, гадая, как могло случиться, что он стал членом Ордена Янтарной Бездны. Не находя ответов, Филипп переключался на размышления об истории империи тангутов и завоевании их монголами. До конца не будучи уверенным в правдивости сведений о смерти Чингисхана, писатель пытался вспомнить всё, что он читал об этом прославленном полководце, надеясь найти подсказку в правильности избранного пути, но неизменно натыкался лишь на факты, узнанные от Фатимы и Мирона. Он никогда не увлекался темой монгольских завоевательных походов. Его область интересов с юности распространялась на земли далеко от азиатских, и теперь он чувствовал острую нехватку знаний.

Наконец, поняв, что уснуть не получается, Смирнов сел. Его место для ночлега было в маленькой комнате, по соседству со спальней Ли. Рядом с Мироном он расположился на полу на тонких поролоновых походных матрасах, завернувшись в спальные мешки. Девушки, Яна и Аля, легли вместе на узкой кровати, укрывшись единственным одеялом, найденном в доме монаха.

Посидев пару секунд и разглядывая в темноте спящие лица попутчиков, Филипп вылез из спальника и, стараясь не издавать ни звука, тихо прошёл в соседнюю комнату, а затем в гостиную, где несколько часов назад он беседовал с Ли. Оттуда писатель скользнул на улицу и направился в сторону озера.

Тишина вокруг была невероятная. Казалось, что в мире нет ничего, кроме царящего безмолвия, утопающего в песках, лежащих везде вокруг, куда ни глянь. Шуршание шагов будто нарушало покой пустыни, и Смирнов даже замедлился, пытаясь скрыть своё присутствие.

В озере, раскинувшемся полумесяцем среди неподвижных дюн, отражался белый диск луны, висевший в тёмном небе, украшенным россыпью звёзд, словно новогодними фонариками.

Воздух, холодный, но по-южному мягкий, приятно освежал лицо.

Филипп спустился по пологому склону и присел на большом валуне, торчащем недалеко от воды среди низкорослых пальм.

Кто-то наподобие сверчка стрекотал в сухих кустарниках неподалёку, а впереди, за тёмной зеркальной гладью озера, чернела пустыня. Песок, днём сверкающий золотом, сейчас смотрелся мрачным, пугающим, безжизненным пространством, и лишь у самого горизонта небо выглядело чуть светлее, высвечивая линию, разделяющую божественное и земное.

Писатель вытащил мобильный, зная, что в оазисе есть сеть. Приём оказался плохим, но всё же был. Он набрал номер и начал слушать долгие глухие гудки.

— Слушаю! Саблин, — раздался знакомый голос. Филипп невольно улыбнулся.

— Привет! Как дела?

— О, здорово! Ты где? Я тебе пару дней пытаюсь дозвониться!

— Хотел бы сказать: «Не поверишь»,