Цезарь: Крещение кровью - Владислав Викторович Морозов Страница 4

class="p">— Тебе ж гам нравилось, даже уходить не хотел, — поддел его Миша. — А? Не так? А если серьезно, то видно будет. Может быть, Сергей Иванович оставит тебя работать, как меня, потому что он заинтересовался твоей личностью. Очень многое будет зависеть от тебя самого. А посему ты

Сейчас ответишь мне на некоторые вопросы. — Миша достал блокнот, положил перед собой. — Вопрос номер один: ты москвич? - Да.

— Тогда так: полное имя, адрес, по которому прописан, дата рождения, место учебы и работы — в общем, анкетные данные.

— Зачем?

— Шеф требует. А ему, поверь, виднее. Я сам не знаю, зачем это ему.

Саша пожал плечами.

— Матвеев Александр Андреевич, родился 11 мая 69-го года, прописан...

Он продиктовал все данные, затребованные Мишей.

— У тебя документы какие-нибудь есть?

— Паспорт. Показать?

— Не надо. Это к тому, надо ли тебе их восстанавливать. Второй вопрос: где твоя семья?

— У меня ее нет.

— Это я уже слышал. Но ведь была?

— А это обязательно?

— Раз спрашиваю, значит, надо. Поверь мне на слово — я человек не любопытный, без нужды ничем не интересуюсь.

Саша вздохнул.

— Мама умерла полгода назад. Ее отчим убил. А сестра... Где сейчас сестра, я не знаю.

— Младшая?

Саша кивнул.

— Что с отчимом?

— Сидит.

— Правильно. Так ему и надо. А почему из дома ушел?

— В той квартире еще брат отчима прописан. Развелся с женой, приехал к нам жить, это уже после смерти матери было. А потом... Я поехал на Новый год к другану на дачу, а Наташка уперлась. И осталась. Я приехал — ни сестры, ни Лешки Рамова — это брат отчима — и полная квартира армян. Говорят, что Лешка сдал квартиру на год, документы показывают. Сестру мою в глаза не видели. Ну, меня из квартиры выгнать не могут — я все-таки прописан там, — так они по-другому выжили.

— Приставать начали? — В глазах Миши заискрился смех, совершенно не подобающий моменту.

Саша вспыхнул, как девчонка.

— Я не «голубой». Был бы «голубым», остался бы гам.

— Ну, мало ли, может, они тебе не понравились... Ладно, не обращай внимания, я сам побывал в такой ситуации, только лет мне поменьше было. Работал у нас в детдоме такой воспитатель, мальчиков любил. Блондинов. И на меня глаз положил. А я очень нехорошо себя повел. Он ко мне со своей любовью как раз накануне комиссии подъехал, вот я проверяющим все и выложил. Настучал, значит. Стучать нехорошо, но уж больно мне не хотелось под него ложиться! И что с тобой дальше случилось?

— А ничего. Собрался и ушел из дома.

— И сколько ты так живешь?

— Полтора месяца.

— Тебе еще повезло. Я почти год бродяжничал. Ладно, я все понял, кроме одного: а отец-то твой где?

— А черт его. знает! Я его и не помню почти... Мне четыре года было, когда он пропал. Я ж незаконнорожденный, как и моя сестра. Даже не знаю, как его звали на самом деле. В моем свидетельстве о рождении указан какой-то Андрей Суворов. Но это явно не мой папаша, потому что гот был иностранцем. Турок, по-моему.

— Я и смотрю — ты «черный». По роже вроде не скажешь, что нацмен, но таких волос у русских не бывает.

— Я на отца здорово похож. Мать у меня светлая и голубоглазая, а мы с Наташкой — черные. У Наташки еще и глаза совершенно черные, зрачков не видно.

По-онятно. Ладно, давай, для завершения ты мне продиктуешь еще все данные твоей сестры, отчима и его брата. Еще какие-нибудь родные есть?

— Понятия не имею. Бабушка умерла два года назад, а про других родных я даже не слышал никогда. Сестра — Матвеева Наталья Андреевна, 18 июня 1971 года, прописана и училась там же, где я, не работала. Отчим — Рамов Анатолий Витальевич, 10 декабря 45-го года, прописан... Слушай, где работал, наверное, не надо? Он все равно сидит. А то я не помню. Его брат — Рамов Алексей Витальевич, по-моему, он лет на пять младше Анатолия, но точно не скажу. Я его и не знаю толком.

— Будем надеяться, что этого хватит. — Мишка убрал блокнот. — А теперь курим — и спать. Твоя комната — маленькая. Не знаю, как ты, а я сегодня вконец вымотался, мне бы до койки добраться...

Господи, как хорошо после ванны, сытной еды еще и поспать на чистых простынях! Это же просто сказка...

МАФИЯ

Саша наклонился к окошку:

— Добрый день. Моя фамилия Матвеев, мне заказывали пропуск.

Девушка со строгим, неулыбчивым лицом покопалась в ящичке, протянула руку за Сашиным паспортом, мельком глянув на его владельца, через секунду вернула вместе с ку-сочком картона — пропуском.

Быстрым шагом Саша миновал проходную завода, нашел административный корпус. На четвертом этаже ему пришлось идти почти до конца длинного коридора в поисках нужного кабинета. Открыл дверь, поздоровался с молоденькой секретаршей, представился. Девушка попросила его обождать, заскочила в кабинет шефа, тут же выглянула:

— Проходите. Владимир Сергеевич ждет вас.

В кабинете Саша достал папку, не раскрывая, протянул ее человеку, восседавшему за массивным столом. Тот бегло просмотрел бумаги, удовлетворенно кивнул, убрал папку в ящик стола.

— Хорошо. Можете передать Сергею Ивановичу, что покрышки будут через неделю, как мы и договаривались, а вот с краской придется подождать. Краски получим только в начале месяца, где-то между майскими праздниками и Днем Победы. Раньше не получится.

Саша вышел из кабинета. Секретарша отвернулась, скрывая невольную улыбку, он покраснел. Вот всегда так: он мог делать серьезное лицо, сколько было угодно, но вслед ему почти всегда слышалось хихиканье. С этим он ничего не мог поделать — не станешь же всем подряд объяснять, что нечего смеяться над его ушами. Он был лопоухим, и недавняя стрижка еще сильнее выделяла его «локаторы».

Конечно, смех секретарши вовсе не повод злиться. Напротив, настроение у него было замечательное. А почему бы и нет? На улице — конец апреля, снег полностью сошел, даже в тенистых холодных местах растаял. Почки на деревьях набухли, солнце греет ощутимо, грязи по колено. Красота!

На автобусной остановке — толпа народу. Ничего не поделаешь, придется давиться. На такси он мог позволить себе ездить только ночью или в случае крайнего цейтнота. Влез в переполненный автобус, деловито посмотрел