Исправительный дом - Никки Френч Страница 36

ничего не ответила. Она села на стул и поставила плеер себе на колени. Табита увидела в ее руке небольшую отвертку. Ловкими движениями Жасмин открутила шурупы на задней панели устройства, так чтобы можно было приподнять крышку и просунуть внутрь палец. Затем она извлекла полиэтиленовый пакетик – в нем явно что-то было.

– Это что еще за хрень?

Жасмин молча положила пакет на стол, а потом достала из плеера еще три. Распихав свертки по карманам, девушка прикрутила заднюю панель плеера на место.

– Долг платежом красен, – улыбнулась она Табите.

– А если они узнают?

– Не, не узнают. Им пофигу.

Открылась дверь, и в комнату вошла Мэри Гай. Жасмин вернула ей отвертку:

– Все в порядке.

– Ну и хорошо. Теперь вали отсюда, да побыстрее.

Жасмин вышла. Табита взглянула на надзирательницу: та смотрела так, словно ничего и не случилось.

– Есть правила, – сказала надзирательница.

– Правила? Какие еще правила?

– Мне сказано, что ты имеешь право просмотреть диски, причем без моего присутствия. Поэтому я выйду. Ничего больше не трогай. Просто посмотри запись.

Мэри положила на стол бумажный конверт формата А4.

– Вот диски, – сказала она и снова вышла из комнаты.

Конверт был скреплен степлером. Табита разорвала его и обнаружила стянутые резинками две стопки дисков. На одной было помечено: «Запись изнутри», на другой, соответственно: «Снаружи». Табита распаковала наружные записи. Каждый диск был в отдельном конвертике, на котором черным маркером значилось время.

«03:00–04:00 дня. 10:00–11:00 утра».

Она разложила конвертики в хронологическом порядке. На первом было написано: «06:00–07:00».

«Темновато», – подумала Табита.

Последний конверт был обозначен: «07:00–08:00 вечера».

Поздно, тогда уже все было кончено.

Табита вынула диск с утренней записью и вставила его в плеер. Сначала на экране были лишь одни помехи и шипение, и Табита почувствовала страшное разочарование. Однако, щелкнув пару раз по кнопке воспроизведения, она увидела неясное изображение, и внезапно снова оказалась в Окхэме.

Глава 34

Изображение было черно-белым и нечетким. Но все же Табита узнала главную улицу своей деревни. Смотреть там не на что: дорога, автобусная остановка, навес для пассажиров, прикрученный к отвесной скале, над которой открывалась вересковая пустошь. Если бы не указатель времени в левом верхнем углу экрана, то можно было подумать, будто это фотография. Но, присмотревшись, Табита заметила, как покачивается береза у остановки и подрагивают на ветру ее голые ветки. От этого на глаза навернулись слезы. Табита почти ощущала на своих щеках ветер с Ла-Манша, запах морской соли, водорослей и донного ила.

Она вытерла глаза рукавом. «Думай! Успокойся и думай!»

Табита открыла блокнот и на новой странице написала: «Камера видеонаблюдения». Подчеркнула. Потом перевела взгляд на монитор. Ничего. Что тут записывать? Ерунда какая-то… Картинка и картинка, к делу не пришьешь. Чем ей это поможет?

Нет, прочь такие мысли! Иначе можно потерять остатки разума. «Подумай! – снова приказала себе Табита. – Представь себя на месте происшествия!»

Если бы она стояла спиной к магазину и смотрела в ту же сторону, что и объектив камеры, то что она могла бы еще увидеть? Если взглянуть направо, то открылась бы уходящая вверх дорога и деревенская околица, где лежало поваленное бурей дерево. Так, а что со временем? Табита заглянула в свои пометки: дело было где-то около половины десятого. Рядом с магазином располагается дом доктора Мэллона, затем церковь и дом викария. Дальше еще дома, а за ними закрытая на зиму гостиница. С другой стороны дороги, дальше от берега, в два ряда под обрывом стоят жилые дома.

Если посмотреть налево, то можно увидеть небольшую бухточку и каменистый пляж – Табита купалась там каждое утро. Дальше дорога начинала петлять. С левой ее стороны широкая тропа вела к дому Ризов. С правой неровная тропинка указывала путь к дому Табиты. Дальше лишь сплошная стена утеса, что огибает окхэмский залив.

Нет, ни вверх, ни в обход тут не пройдешь. Прибрежная дорога лежала поодаль от деревни и уходила в сторону вересковых пустошей, соединяясь с береговой линией лишь тремя милями дальше.

Однако камера не могла смотреть ни направо, ни налево. Она безучастно отображала то, что происходит на автобусной остановке.

Но вот в кадре появились две девочки. Совсем маленькие, лет девяти-десяти, в теплых куртках и шапках. Двадцать первое декабря выдалось холодным и ветреным – и стало ясно, что понять, кто попал на запись, нечеткую и смазанную, будет непросто.

Девочки перешли через дорогу, зашли под камеру и исчезли в магазине. Табите показалось, что она узнала одну из них: дочь Бесс Тэлли.

Она записала это имя в блокнот. Дальше камера показала еще группу детей – на этот раз двоих мальчишек и девочку, что стояла в стороне. Ребята явно ждали школьный автобус. Девочка перебежала дорогу и тоже заскочила в магазин. Табита, посещая магазин по утрам, часто видела там хихикающих, хрумкающих чипсы школьников, которые грелись в ожидании транспорта.

На противоположной обочине остановился автомобиль, из которого вышли двое. Один из них был Роб Кумбе – Табита сразу узнала фермера. Девушка, вылезшая с пассажирского места, вероятно, была его дочерью, хотя Табита никогда раньше ее не видела. Фермер и девушка также перешли дорогу и вошли в магазин. Табита отметила время и записала: «Роб Кумбе».

Мальчишки стояли, скрючившись от холодного ветра и спрятав руки в карманах. Один вдруг засмеялся, а второй, как будто что-то услыхав, посмотрел направо. Что он мог там увидеть?

Но вот в кадре появилась невысокая фигура, до неузнаваемости замотанная в толстую куртку и шарф. Лицо скрывала шапка. «Кто бы это мог быть?» – задумалась Табита, и вдруг ей едва не сделалось дурно. Это была она, собственной персоной. Табита поставила воспроизведение на паузу и посмотрела на время: 08:11:44. В этот момент, в одиннадцать минут девятого, двадцать первого декабря, Стюарт был у себя дома, живой, а она, Табита, шла в магазин за упаковкой молока. Ей жутко захотелось крикнуть в экран, чтобы она немедленно вернулась домой, садилась в машину и уезжала вон из деревни, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Хотя даже это вряд ли бы помогло. Она никогда не прислушивалась к советам.

Подойдя к дверям магазина, не подозревая, что ее снимает видеокамера, Табита выглядела какой-то хмурой, задумчивой. «О чем же я тогда размышляла?» – спросила она саму себя.

Едва дверь магазина захлопнулась за ней, на экране появилась огромная тень. Это был школьный автобус. Табита различила лицо какого-то мальчишки, который смотрел сквозь треснувшее стекло. Вот из кабины вышел водитель и направился опять же