Плюшевые мишки не умирают - Чо Йеын Страница 33

землю купюра притянула взгляд бандита. Следом желтые приманки начали опускаться со всех сторон, и Ёнчжин, вскинув голову, присмотрелся к крыше здания. Тоха повалился на пол и принялся своими короткими мягкими лапками складывать бумажные самолетики из еще не улетевших купюр. Складывал он только на словах, а в действительности кое-как мял и просто запускал их в бандита. Парень почувствовал, что Ёнчжин смотрит в его сторону, и взмолился: «Прошу, пожалуйста, поднимись обратно».

Всего через несколько мгновений абсолютно все жители «Радуги» выбежали на улицу и начали хватать деньги. Ползали на четвереньках и толкались в попытках схватить хотя бы одну бумажку. Ёнчжин затушил о подобранную купюру сигарету, которую до этого держал в зубах, и снова зашел в здание. Прошел мимо лифта – красная надпись оповещала о его поломке – и поднялся по лестнице.

* * *

Чэ вернулась в комнату и непринужденно доела яблоко аори. Длинноватый огрызок она небрежно бросила на пол. Хваён медленно заморгала: видимо, недавняя суматоха заставила ее прийти в себя.

– Очнулась?

– Почему я связана?

– Потому что я тебя связала.

Глаза девушки, спустя долгое время вернувшейся в сознание, сделались круглыми, как у кролика, и заметались по сторонам. Мрачность комнаты повергла ее в ужас. С довольным видом наблюдая за выражением лица Хваён, Чэ заговорила:

– Знаешь, у человеческих жизней тоже есть иерархия расценок. Если провести аналогию с мясом, то Хан Чонхёк, которого ты заказала, – это первоклассная вырезка из мраморной говядины. Его жизнь стоит даже дороже, чем моя, то есть чем жизнь человека, выполняющего заказы. А ты? Ты – всего лишь обрезки, которые остаются в процессе разделывания мяса. Такому даже цену нет смысла назначать. При этом ты пришла со своими двадцатью миллионами и просишь за них лучший кусок. Как по-твоему, что я должна делать в такой ситуации?

– До этого вы про разницу в стоимости не упоминали. Вы же сказали, что деньги могут стать спасением, почему же теперь от этих слов отмахиваетесь?

– Тогда я не знала, что твоя цель – Хан Чонхёк.

– Мелочная трусиха.

– А что ты хочешь от мясника, который за деньги убивает людей?

– Лгунья. Мошенница.

– Ругайся сколько влезет. Меня это все равно не трогает.

Хваён смотрела на наемницу полными слез глазами. Раньше девушка считала ее спасительницей, которую однажды встретила в закоулке, теперь же та обернулась демоном, потерявшим голову от денег. Лицо женщины, выдающее в ней профессионала, ее ледяной образ – все это теперь вызывало лишь смех. «Я как раб, который продирается сквозь нечистоты в поисках фрагментов для строящейся золотой башни. Что я вообще ожидала от такого человека?» – с досадой думала Хваён.

Однако больше всего девушка злилась на саму себя за то, что так глупо попала под действие чужих чар. В голове пронесся собственный образ: как она, сдерживая рвотные позывы, крала наличку из хранилища Ёнчжина. Деньги, кровь и плоть повязаны друг с другом. Сколько оправданий ни выдумывай, как ни отрицай, в конце концов они с этой женщиной не так уж друг от друга и отличаются. На Хваён нахлынуло разочарование в самой себе. После смерти мамы она столкнулась со злом за гранью всякого воображения. Было страшно от мысли, какой ужас еще ожидает ее впереди. Но для начала нужно преодолеть текущий кризис.

Наемница вертела перочинным ножиком, держась пальцами за кончик рукоятки. На долю секунды Хваён показалось, что это пугающее оружие вот-вот прилетит в нее. Прикусив губу, девушка осмотрела комнату. Плюшевого мишки нигде не было. Он не появится, как вчера, и не спасет ее. Чэ с ухмылкой возобновила разговор:

– Есть у меня один вопрос. Если удовлетворишь мое любопытство, может быть, даже отпущу живой.

– И что же?

Женщина встала и направилась к столу. Там лежали пули и пистолет. Наемница искусно собрала оружие, взяла его в руки. Затем оглянулась на Хваён:

– Давным-давно жил-был мужчина, ослепленный местью. И вот он нанял человека, чтобы тот зверски убил семью его врага. Все ради идеальной мести. Но после он покончил с собой. Несмотря на то что смог успешно и красиво отомстить. Почему он так поступил? Ты знаешь?

– Почему вы спрашиваете об этом меня? Все равно уже ничего не поделаешь.

Взгляд Чэ подсказывал, что нужно попытаться еще раз.

– Вы же сказали, что он был ослеплен местью. Ее свет поддерживал в этом мужчине жизнь. Разве машина не останавливается, когда заканчивается топливо?

– А что насчет тебя?

Женщина приблизилась на шаг с пистолетом в руке. Ответ Хваён пришелся ей не по душе.

– Разве ты не в такой же ситуации? Получается, ты тоже достигнешь своей цели и покончишь с собой? – сказала она и чуть погодя добавила со скучающим видом: – Тогда нет смысла оставлять тебя в живых.

Хваён замолчала. Она не знала, что все так выйдет. Что будет после достижения цели? Да она даже не задумывалась об этом. До сих пор движущей силой Хваён были деньги – цена за раскрытие правды. В ее голове Хан Чонхёк давно стал тем самым чокнутым придурком, что убил маму: не хватало лишь прямых доказательств. Причина убийства – вот правда, которая так была нужна девушке. Как такое вообще могло произойти? В конце концов, ей нужно было получить признание виновного. Чтобы затем со всей ненавистью и уверенностью отомстить этому человеку. У Хваён и в мыслях не было, что это мог быть кто-то другой. Так же как не думала она и о том, что будет, когда все закончится. Ей было не до всяких «после» и «возможно». Однако теперь, когда всплыл этот вопрос, Хваён задумалась. Сделает ли она тот же выбор, что и мужчина из рассказа наемницы? Но пока не испытаешь на себе, откуда знать, что произойдет?

– Скука смертная.

Женщина приставила заряженный пистолет ко лбу Хваён. Девушка крепко зажмурилась и закричала:

– Я еще даже не отомстила, откуда же мне знать, что будет?! И с чего мне вообще умирать? Я не умру. Кому нужна моя смерть?!

Уголки губ Чэ поползли вверх, как вдруг раздался звук, похожий на взрыв. Наемница опустила пистолет и снова открыла дверь комнаты. Как и до этого, шум доносился из прихожей. Бум, бум. Кто-то выламывал дверную ручку.

– Что ж за день-то сегодня такой, – пробормотала женщина и подошла к входной двери. Достав из кармана перочинный нож, она резко открыла ее. На пороге стоял Ёнчжин: глаза залиты кровью от гнева, в руках – огнетушитель.

– Мать твою за ногу, что ты мне заливаешь?! Хван Хваён ведь тут?

Мужчина без предупреждения