Умница - Хелена Эклин Страница 30

– Стелла-Белла-Банана, ты растешь с каждым днем! Я так горжусь твоими успехами в школе! Хочешь в субботу поплавать с папой?

Она молча кивнула. Я посмотрела на нее, не веря своим глазам. В самом деле? Он так быстро согласилась на шум, брызги и толкотню? А если в воде встретится чей-нибудь использованный пластырь?

К нам подошла Эмми.

– Какая чудесная прическа! – воскликнула она, поймав Стеллу за косичку.

– Разве не прелесть? – подхватил Пит.

На долю секунды взгляд Эмми скользнул по идеально чистому полу. Неужели она вспомнила… Она ведь тоже была на том празднике с аниматором, мучившим бедных зверушек, и огромной толпой гостей.

В тот день у Стеллы в какой-то момент лопнуло терпение. Она поднялась к себе в спальню, сняла нижнее белье, вернулась на кухню, где было больше всего народа, присела на корточки и… сделала свои дела прямо на пол.

В тот момент я была в ванной и плескала себе на лицо холодную воду, а когда услышала ахи и охи, сразу выскочила на кухню, которая опустела в мгновение ока. Я увела дочь наверх, пока Пит с напускной веселостью делал вид, будто ничего страшного не произошло. Он тут же все убрал и вымыл пол, но гости все равно поспешили на выход, даже не спев «С днем рожденья тебя». Пит попытался внушить всем, что у дочки просто расстроился желудок. Гости сочувственно кивали и говорили, что всё понимают, что у детей случаются такие вот «ЧП», всякий родитель с этим сталкивался.

Вот только речь шла не о трехлетке, которую не приучили к горшку. А о восьмилетней девочке. И дело не в том, что она вдруг резко потеряла контроль за телом. Наоборот, она блестяще его контролировала, и это пугало больше всего. Она сделала это нарочно. Без тени смущения и стыда. Исполнив свой коварный замысел, она царственно распрямилась и взглянула на взрослых свысока.

Мы с Питом понимали, что теперь другие родители будут судачить о Стелле, чтобы только оправдать своих детей: «Да, наш Сайрус пугается трейлеров в кино и у него сыпь на подбородке, потому что он постоянно его облизывает из-за нервов, но он бы никогда не навалил кучу посреди кухни, да еще в собственный день рождения». И наверняка будут называть наш праздник «дерьмовым», считая это верхом остроумия.

Сегодня же Пит сиял. У нас снова были гости, но Стелла вела себя образцово – сидела за столом и ела из тарелки, а не уходила с едой к себе в комнату. А все благодаря присутствию Ирины. За этим-то Пит ее и позвал?

Нейтан перевел взгляд на меня.

– Пит говорит, что раньше ты вела колонку про этикет. Учила, какой вилкой что нужно есть?

– Вовсе нет, – сказал Пит. – Никакой нудятины. Было очень смешно.

Я решила привести пример.

– Благодарственные письма не должны начинаться со слова «спасибо», потому что…

– Благодарственные письма? – перебила молодая коллега Пита с пирсингом в языке. – В наше время их никто не пишет. Я вот просто отправляю эсэмэску. Ну или говорю «спасибо» при удобном случае.

– Этот мир летит в тартарары, – мрачно изрек Нейтан. – В конце концов слетят покровы воспитания и мы начнем стрелять друг в друга за последний клочок земли, пригодной для жизни. – Он выдержал паузу. – Расскажи о своих увлечениях, Шарлотта.

– Этикет к ним не относится, – заметила я. – Но он пригодится, когда начнется всеобщий хаос.

– Согласен, – сказал Нейтан. – А если серьезно. Что тебя зажигает?

– Эй, британцы друг другу такие вопросы не задают, – вмешалась Киа и подмигнула мне. – Это все равно что спросить, сколько мы зарабатываем.

Я улыбнулась ей.

– Нейтан, а ты у нас чем увлечен? – спросила я. Пусть теперь сам выкручивается.

– Грибами, – уверенно ответил Нейтан. – Они спасут мир. – Разговор тут же переключился на грибы. Кто-то рассказывал, как они разлагают пластик, кто-то восхищался их способностью перерабатывать отходы в почву. А я бездумно крошила кусочек кукурузного хлеба.

Тут Пит поднялся с места и постучал ножом по бокалу.

– День благодарения – это время, когда мы говорим «спасибо». Я хочу поблагодарить свою прекрасную жену, свою замечательную дочь и малыша, который скоро появится на свет. Я благодарен новым друзьям и старым тоже, – он поднял бокал и посмотрел на Ника. – Благодарен всем вам. И рад быть частью Mycoship – потрясающей компании, которая делает мир лучше.

Мы чокнулась бокалами, и я сделала крошечный глоток шампанского. Стелла не обратила ни малейшего внимания на проникновенную речь отца. Она доела все, что лежало у нее на тарелке, и я разрешила ей взять десерт и уйти наверх.

– Черт возьми, как же здорово поесть наконец домашней еды, – восхитился Нейтан. – С тех пор как мы подписали контракт с Home Depot, мне некогда даже воду для рамэна вскипятить.

Сотрудники одобрительно закивали.

Когда подали тыквенный пирог, Киа повернулась к Ирине, которая не принимала участия в общей беседе.

– Ирина, расскажите немного о себе. Откуда вы?

– Из Азербайджан, – ответила Ирина. За столом повисла тишина. Каждый пытался вспомнить хоть что-то об этой далекой стране, но тщетно.

Я ошиблась – ее родиной была не Киргизия и не Узбекистан. Хотя и об этих странах я толком ничего не знала. Мне стало стыдно за свое невежество, и я дала себе обещание позже поискать информацию об Азербайджане.

– И что привело вас в Англию? – спросила Киа.

– Погром, – коротко ответила Ирина.

Киа проглотила кусочек пирога и сказала то, что обычно говорят в таких случаях:

– Мне очень жаль. Это ужасно.

– Это же случилось в девяностых, да, Ирэн? – вставила Эмми неуверенно. – Русские… – Она запнулась, исчерпав запас своих знаний.

– Советский Союз развалиться, – пояснила Ирина. – Мы, армяне, жить в Азербайджан много лет. Мы думать, может, все наладится, но потом азербайджанцы убивать нас. Они убить отец Бланки.

Раньше я словно бы недооценивала массивность нашего светильника из железнодорожных шпал. Мне вдруг показалось, что он вот-вот рухнет на свечи из пчелиного воска, на посуду ручной работы.

– Это ужасно, Ирина, – сказал Пит. – Мы можем закончить этот разговор, если вам тяжело.

Он уважает ее право на молчание или просто пытается вернуть беседу в прежнее беззаботное русло?

– Что с ним произошло? – спросила я, чувствуя, что Ирине еще есть о чем рассказать. Я всегда думала, что причина смерти ее мужа была прозаичной – ну, к примеру, переел жирного рагу и схлопотал инфаркт.

– Они запереть его в печь, – ответила она. – И сжечь.

Я зажала рот рукой. Я съела совсем немного, но ужин уже грозил вырваться наружу.

Все выразили сочувствие, а потом воцарилась долгая пауза, во время которой гости попивали вино. Наконец Нейтан нарушил молчание.

– Как вообще можно запереть человека в печи?

– Как? – переспросила Ирина и посмотрела на него, вернувшись в реальность из мира своих мыслей.

– Ну, она же слишком маленькая, нет?

– Да что ты понимаешь в печах? – подал голос кто-то из молодых сотрудников.

Киа кивнула.

– Вот-вот. Сомневаюсь, что он хоть раз в жизни ими пользовался.

Я посмотрела на Нейтана с укором, хотя в глубине души понимала, почему он задал этот вопрос. Ирина говорила загадками. Хижина в лесу, муж, запертый в печи. Все это походило на сказку.

– Это хлебный печь, – отчеканила Ирина. – Много места.

– А что было потом? – спросила Киа.

Ирина с достоинством выпрямилась.

– Потом я идти через горы с Бланка, моя дочь. Ей три года. Я носить только свадебное платье и часто Бланка на руках. Три дня кушать только одуванчики.

– Как здорово, что несмотря на все эти трудности вы сегодня с нами, – сказала Киа Ирине. – А что с вашей дочкой сейчас?

– Она скончалась, – громко прошептала Эмми в ту же секунду, когда Ирина сказала:

– Мертва.

Киа накрыла ладонь Ирины своей и, к ее чести, не сказала ничего лишнего. А мне стало ужасно стыдно. Я осуждала Ирину, мысленно сравнивала ее с той чайкой-притворщицей. Пыталась оттолкнуть. Я и представить себе не могла всю глубину ее горя.

После десерта гости начали расходиться, а я поднялась проведать Стеллу. Свет у нее уже не горел. Я на мгновение замерла у двери, вслушиваясь в ее дыхание, и уловила странный звук: царап-царап, царап-царап-царап. Сердце екнуло: неужели