Духи степей. Книга 1. Девятый перстень - Елена Анатольевна Леонова Страница 26

— Только не говори, что пропало очередное кольцо!

— Именно так, товарищ майор, я сейчас в квартире, где украли старинный перстень.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Саблин почти бегом направился к выходу с территории кладбища.

Глава 40. Подмосковье. Вторник. 08:20

Утреннее солнце поблёскивало в сочной июньской зелени деревьев. Пока не началась жара, стоявшая в городе вот уже вторую неделю, на улице дышалось легко и приятно, а особенно за городом.

Филипп Смирнов вышел на веранду с кружкой кофе, с удовольствием вдыхая утреннюю прохладу. Он оглядел большой сад из старых яблонь, раскинутый перед домом, где созревали розоватые плоды. Деревья были высокими и разлапистыми, а некоторые особо большие ветки подпёрты палками, чтобы яблоки потом не лежали на земле. Сад цвёл на даче, сколько Филипп себя помнил. Ещё маленьким он любил бегать среди деревьев, прячась от родителей, а повзрослев, в юности приезжал сюда с девушками, устраивая романтичные прогулки.

Дачный участок выглядел большим, но, кроме деревянного дома, высоких сосен вокруг и сада, ничего не было. Родители приезжали сюда редко, поэтому выращивать что-то и ухаживать оказалось некому. Да и сам дом уже сейчас требовал капитального ремонта: доски на веранде прогнили, ставни местами покосились, а крыша подтекала.

Сюда Филипп приехал вчера вечером со своим дядей, Петром Ивановичем Смирновым. Это стало традицией — приезжать в этот дом каждый год в начале лета, так как именно в это время погибла мать Филиппа, сестра Петра Ивановича. В этом году исполнялось уже десять лет с трагического события.

Вспоминая тот период, после кончины матери в автокатастрофе, и последующее самоубийство отца, не выдержавшего случившегося, Филипп неизменно думал, какой бы была его жизнь, если бы всё сложилось иначе? Ему в тот момент исполнилось двадцать семь лет, и он работал в археологическом музее, занимаясь изучением древних артефактов и расшифровывая письмена цивилизаций Междуречья. Он только получил кандидатскую степень по истории и собирался заняться докторской, когда события с родителями изменили его жизнь. Он бросил научную деятельность, а спустя время нашёл успокоение в литературе. Он начал писать. И теперь, выпустив не одну книгу и состоявшись как писатель, он думал: стал бы он учёным, продолжил бы деятельность в области истории, если бы родители были живы? Однако он не жалел, что начал писать. Литература стала для Филиппа спасательным кругом, который вытащил его из бездны горя и отчаяния, продержал на плаву несколько лет, и мужчина смог почувствовать снова твёрдую почву под ногами.

— Доброе утро, — на веранду вышел Пётр Иванович. — Ты, смотрю, рано встал?

— Да, на природе хочется просыпаться пораньше.

— Понимаю, — мужчина осмотрел сад. — Да-а-а, давненько мы с тобой сюда не приезжали.

— Целый год.

— Помню, как твои родители покупали участок, а потом строили дом. Ты был совсем маленький.

— Да. Но они нечасто сюда ездили.

— Твои родители много работали, времени не хватало, — с сожалением сказал Пётр Иванович.

— Пойдём завтракать, — предложил Филипп.

Они зашли в дом, где Смирнов-старший сделал фирменный омлет с кукурузой. Он затруднялся сказать, откуда знал такой рецепт, но каждый раз предполагал, что попробовал впервые это блюдо где-то в Америке. В молодости он часто путешествовал, в том числе по работе, будучи профессором в области лингвистики, специализируясь на древних языках, таких как шумерский, арамейский, ассирийский, и части других восточных. Его неоднократно приглашали известные мировые институты для чтения лекций, и Пётр Иванович объездил почти всю Европу, Америку и Азию.

— Над чем сейчас работаешь? — спросил профессор племянника, отпив кофе из большой чашки.

— Да пока собираю материал. Есть пара сюжетов, которые можно развернуть, но плана новой книги ещё нет.

— Ну молодец, молодец. Ждём новый бестселлер, — улыбнулся Пётр Иванович.

— Я вот думаю, может быть, здесь ремонт сделать?

— Дачи?

— Да. Либо дом перестроить, либо просто внутри всё переделать. Продавать не хочу, приезжать сюда приятно. Может быть, я бы писал здесь.

— Хорошая идея.

— Сделать тут посовременнее, понимаешь?

— Да, да. Согласен.

— Я хотел как раз сегодня документы на дом найти, чтобы они у меня были.

— Посмотри на втором этаже в спальне, думаю, всё там.

— Во сколько домой поедем?

— Ну давай ты найдёшь документы, и к обеду вернёмся в город.

— Хорошо.

Мужчины закончили завтрак, и Филипп поднялся наверх, где находились спальни: бывшая родительская и две гостевые. Вещей в доме осталось уже не много. Каждый год, что писатель сюда приезжал в день годовщины, он разбирался, что-то выкидывал, что-то складывал в коробки на чердак. Документы, конечно же, он не выбросил — и примерно предполагал, где их искать. Однако, проверив все места, где они могли быть, Филипп ничего не нашёл. Посмотрев везде в доме, единственным вариантом оставался чердак. Возможно, когда-то он сам мог туда сложить бумаги, думая, что они не пригодятся.

Лестница, ведущая под крышу, была деревянная, узкая и без перил. Поднявшись по ней, писатель оказался в большом помещении, метров двадцать пять, заполненном коробками и старой мебелью, которая там хранилась ещё при жизни родителей. Из небольшого круглого окна под самой крышей тянулись лучи солнца, высвечивая на досках серебристую паутину.

Проверив всё, что находилось в зоне видимости и что Филипп сам сгружал на чердак, он начал искать в глубине, где под толстым слоем пыли у стен стояли ящики с посудой и детскими вещами, пакеты с одеждой. Рядом виднелись стопки журналов и газет, перевязанные верёвкой. Всё это Филипп не просматривал раньше, так как на чердак поднимался исключительно, чтобы убрать вещи из комнат внизу.

Открыв ящики, он обнаружил книги, вырезки из газет и какие-то счета, их надо было давно сжечь. Мешки с одеждой он смотреть не стал. Пройдясь по чердаку, протискиваясь между сломанными стульями и подвесными полками, он заметил у стены ещё коробку, заклеенную скотчем. Она стояла в углу, за длинными досками.

Филипп, дотянувшись до коробки, вытащил её и выдвинул на свет, чтобы рассмотреть содержимое. Оторвав скотч и открыв, он обнаружил внутри альбомы с фотографиями и отдельную стопку снимков. Сев поудобнее на пол, писатель начал рассматривать.

В альбоме оказались детские фотокарточки отца и его родителей, дедушки и бабушки Филиппа. Кроме них на снимках были ещё люди, но кто они, писатель не имел понятия. Возможно, какие-то родственники. Все фото чёрно-белые, а судя по стилю одежды и обстановке, на фоне которой запечатлены люди, снимки сделаны в период после Великой Отечественной войны.

Закончив с альбомами, писатель перешёл к просмотру отдельно лежащих снимков. Они уже были цветными. Филипп увидел молодых родителей где-то на отдыхе