Забыть о девочках - Жаклин Баблиц Страница 26

Этот Гейб из Австралии – всего лишь отвлекающий фактор. Впрочем, следует признать, что это довольно симпатичный отвлекающий фактор. И если Рут правильно помнит, даже специальный агент Дана Скалли западала на симпатичных мужчин.

Оуэн занят – разговаривает по телефону с бестолковым поставщиком рома.

Рут сидит напротив него за одним из двух столиков на веранде «Суини», глаза ее закрыты, лицо обращено к полуденному солнцу. Через несколько недель официально наступит лето, и половины года как не бывало. У Рут никогда не получалось дать определение своим взаимоотношениям со временем. Она всегда представляла себя в литологическом ключе – состоящей из множества пластов. И если пластами ее тела разграничиваются важные события жизни, то ей сложно их воспринимать в связи со временем. Пять лет прошло с тех пор, как она восстанавливалась на ферме у Джо и Гидеона. Девятнадцать – с тех пор, как переехала с родителями в Нью-Йорк. Отлистать назад еще несколько месяцев – и вот уже те дни и часы, которых будто больше не существует. От своего психотерапевта Рут узнала, что семилетний ребенок живет на границе состояния под названием «амнезия детства». Примерно в этом возрасте воспоминания из младенчества и раннего детства становятся расплывчатыми, их все труднее извлекать из памяти. Как определишь, насколько полно они стерлись? Говорят ли о событии беспрестанно, окаменело ли оно от настойчивого повторения. Неудивительно, что она так часто ощущает себя чистым листом, когда речь заходит о периодах ее детства продолжительностью в годы.

Рут часто кажется, что она существует в лиминальном пространстве – на границе того, что хранится в памяти, и того, что забыто. Мысли ее переносятся к подарку Гидеона, древней богине Гекате, читать о которой она начала ночью. Будучи божеством границ и порогов, Геката плавно перемещалась между пространствами, во времени, из одного состояния в другое. Между тем Рут ощущает себя так, будто она застряла на грани всего сразу. Что это значит – он сейчас совершит прыжок или вновь упадет?

Расстроенная этими думами, Рут открывает блокнот в тканевом переплете, который Оуэн радостно вручил ей, когда она зашла в бар. Блокнот Гейба. Тот самый, что вчера вечером лежал перед ним на барной стойке. Оуэн обнаружил его на полу под высоким стулом, на котором сидел Гейб. Видимо, нечаянно столкнул локтем где-то между первыми бокалами и внезапной просьбой сделать последний заказ.

Рут принимается листать блокнот: несколько первых страниц – сплошные графики и расписания. Номера рейсов, даты и время. Далее следуют адреса: по некоторым ясно, что они в Нью-Йорке, в основном в Бруклине. И еще номера мобильных телефонов с инициалами. Девушки, с которыми он здесь встречался, моментально делает вывод Рут и сразу напоминает себе, что это не ее дело. И все же продолжает переворачивать страницы. Натыкается на несколько коротких пассажей, напоминающих дневниковые записи. Впечатления Гейба от Нью-Йорка, мало чем отличающиеся от многажды описанных впечатлений других приезжих. Какие оживленные здесь улицы, какими нетерпеливыми и равнодушными бывают люди. И дружелюбными тоже. Какая здесь грязь и вонь, насколько все сверкает и как чисто убрано вокруг. Смог бы он здесь жить?

«Наверное, нет. Разве что, если выиграю в лотерею».

Рут уговаривает себя прекратить читать. Она понимает, что бесцеремонно вторгается в личное пространство… и вдруг видит себя. Карандашный набросок лица выполнен простыми линиями, но не узнать невозможно. Одна бровь чуть короче другой. Три прокола в левом ухе и один в правом. Маленькая складка на переносице, всклокоченные кудрявые волосы, которые она вчера то убирала в узел на макушке, то распускала. Все потому, что не знала, куда деть руки, когда разговаривала с Гейбом.

Когда он успел это нарисовать? Когда она ушла перекусить и оставила его у барной стойки всего на пятнадцать минут? Когда кто-то рисует без разрешения твой портрет, ощущения сродни непрошеной близости – будто за тобой подсматривают в окно. Быстро пролистав оставшуюся часть блокнота, Рут видит только пустые страницы. Почему-то от этого неприятное чувство только усиливается. Ненормально увидеть себя в середине дневника человека, а дальше – ничего. Сердцебиение учащается, нарастает паника, однако, захлопнув блокнот Гейба и положив его на стол лицевой обложкой вниз, она говорит себе, что, вообще-то, должна быть польщена. Обычно людям приятно, когда на них обращают внимание.

Разве не этого все добиваются? По крайней мере те, кому нечего скрывать.

Оуэн, похоже, заканчивает свой разговор с поставщиком рома – судя по тому, что пытается что-то сказать ей одними губами. Солнце все еще согревает лицо Рут, и желание сбежать улетучивается. Наверное, эта затея с подкастом делает ее смелее. Когда Оуэн выключает телефон, она совершает самый несвойственный Рут-Энн Бейкер поступок. Берет блокнот Гейба, открывает его на странице, где нарисовано ее лицо, и пишет внизу свой номер телефона. А затем трижды его подчеркивает.

– Проследи, чтобы Гейб его забрал, когда вернется, – говорит она, подталкивая блокнот к Оуэну.

К тому времени она будет за девять тысяч миль отсюда. Рут всегда ценила физическую безопасность, которую обеспечивает расстояние.

Вот бы еще ее разум работал так же.

У древних греков было отдельное имя для призраков девочек, которые умерли слишком юными. Их называли aōroi. Преждевременно умершие, неполноценные мертвецы. Изгнанные из преисподней, но больше не имеющие пристанища на поверхности земли, эти неприкаянные души находили спасение у Гекаты. Богиня ночи и света, наделенная способностями некроманта, Геката не только разговаривала с мертвыми, но и могла ими управлять.

В сопровождении преданных псов Геката жила на границах миров и часто их пересекала, приводя с собой умерших девочек.

В три часа ночи Рут наткнулась на эти слова в очерке об упомянутой Гидеоном богине Гекате. И задумалась: а не известно ли дяде о ее планах больше, чем кажется с виду?

Наверняка Рут может сказать лишь, что чем больше она читает о Гекате перед поездкой в Новую Зеландию, тем сильнее чувство, будто она как в зеркале… видит в ней собственное отражение.

Роза

Глава 16

Дорога из Нью-Йорка до Марама-Ривер в Новой Зеландии заняла больше двадцати восьми часов.

Рут понятия не имеет, устала она или нет. В какой-то точке пути, объединившего в себе три перелета, муторные ожидания в аэропортах и полусонное состояние, в которое впадаешь, если долго не отключаться от окружающего мира, усталость отошла на второй план. Рут сохраняла ясность ума, достаточную, чтобы перебраться из