Кларк и Дивижн - Наоми Хирахара Страница 25

находится прямо у лестницы, ведущей со станции. Вообще район, который, как я позже узнала, назывался Аптаун, демонстрировал признаки оживленной ночной жизни – неоновые вывески обозначали театры и бары. Совсем рядом со станционной платформой располагался красивый танцевальный зал в испанском стиле.

Дожидаться мне не пришлось, потому что я сразу заметила пожилого азиата, стоявшего у входа в кофейню. Подумав, что это, наверное, и есть представитель Общества взаимопомощи, я ускорила шаг.

– Мистер Йошизаки? Простите, что заставила вас ждать.

– А, Ито-сан, – сказал он и поклонился.

В голосе у него звучала ласковая мелодика, напомнившая мне речи иссея-бухгалтера с нашего овощного рынка. На голове у мистера Йошизаки не было ни волоска, а густые брови и даже ресницы оказались совершенно седыми. Мы заняли единственный свободный столик, все остальные были заняты посетителями-хакудзинами. Он сказал, что я могу заказать все, что захочу, но для себя попросил у официантки только чашку кофе со сливками.

Говорил он в основном по-японски.

– Не могу выразить, как опечален я ужасным несчастьем, выпавшим на долю вашей семьи.

Его сочувствие глубоко меня тронуло. То, что пожилой человек разделяет мое горе, значило очень много. Он не стал расспрашивать о подробностях, но хотел убедиться, что мы ни в чем не нуждаемся.

– У меня хорошая работа, – ответила я ему. – Более того, мы все сумели устроиться.

Я не стала упоминать тот неприятный факт, что мои родители низведены до “синих воротничков”.

– А, йокатта. Благодарение небесам.

Мы выпили каждый по чашке кофе. Официантка вернулась удостовериться, довольны ли мы, и мистер Йошизаки помахал ей рукой: все в порядке.

Я прочистила горло, чтобы заговорить о причине, по которой обратилась к нему с просьбой о встрече.

– Речь о моей сестре Розе. У нас нет места на кладбище…

Мистер Йошизаки жестом меня остановил.

– Прах вашей старшей сестры может храниться в колумбарии на кладбище Монтроуз. О расходах не беспокойтесь. Общество взаимопомощи позаботится обо всем. Сегодня я свяжусь с моргом, и завтра урну доставят.

– Огромное вам спасибо!

Не думая, я схватила его мозолистую руку, хотя мы, нисеи, не должны были позволять себе такого со старшими, даже с теми, кто приходился нам родственниками.

– Общество взаимопомощи было создано для тех японцев, которые оказались в Америке совсем одни. У кого нет близких, – объяснил он. – Наша миссия – помогать. Вы можете хранить там прах сестры столько, сколько понадобится.

У меня гора с плеч упала, что урна с прахом Розы будет покоиться в освященном месте, пусть даже рядом с останками японских иммигрантов, у которых никого родных не осталось.

Поднимаясь по ступенькам на станцию, чтобы ехать домой, я почувствовала какую-то всеобъемлющую печаль. Мама всегда, вспоминая о своей жизни в Кагосиме, упоминала куроу, что можно перевести как “страдание”. Но перевод как бы скользит по поверхности, в то время как куроу берет глубже. В нем кроется тихий стон, пронзающая до костей боль. И хотя мистер Йошизаки ни словом не обмолвился о своей жизни ни в Японии, ни в Америке, я остро чувствовала, что куроу ему знакомо.

Мы пробыли в Чикаго уже три недели, и погода становилась все нестерпимей. Я ничуть не утратила решимости выяснить, что случилось с сестрой, но жестокая жара подавляла мое рвение. Порой казалось, что не осталось никаких сил вдохнуть, горячий воздух давил со всех сторон. Единственным спасением оказалась работа в прохладной, как склеп, библиотеке Ньюберри, где был установлен кондиционер.

В ту пятницу к нашей стойке подошел Рой. Ему предстояла ночная смена, с полуночи до шести утра, но зато потом, в выходные, он был свободен. Я заметила, как Нэнси и Филлис переглянулись. “Да он просто друг” – так мне захотелось сказать, чтобы развеять всякие подозрения.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я.

Несмотря на то что у Роя был диплом Университета Южной Калифорнии, я-то знала, что он не любитель чтения.

– Завтра вечером в “Арагоне” “калифорнийцы” устраивают танцы.

“Арагон” – это было то нарядное, в испанском духе здание у станции “Лоуренс”, которое я отметила, когда шла в кофейню к мистеру Йошизаки.

– Я думала, нам нельзя собираться больше чем втроем.

Рой закатил глаза. Все, что происходило вокруг “Кларк и Дивижн”, служило доказательством тому, что правила, которые вдалбливали нам в лагере, к действительности отношения не имели.

– Тебе будет полезно познакомиться с общественной жизнью Чикаго. Я пытался дозвониться до таксофона, который у вас в коридоре, но никто не брал трубку.

Кто такие “калифорнийцы”, я знать не знала, но, если приглашение означало, что предстоит провести вечер за пределами нашей квартиры, я была целиком за.

– Только это не свидание, Рой, – сразу прояснила я.

– Издеваешься, что ли? Ты мне как младшая сестра. Я знаю, Роза хотела бы, чтобы я за тобой присмотрел.

Мы договорились встретиться в субботу перед отелем “Марк Твен”, в семь вечера. До того я как раз успевала осуществить свои планы на этот день: съездить в колумбарий, где хранился прах Розы.

В субботу утром я купила цветы в магазинчике у метро. Я знала, что Розе хотелось бы чего-то поярче и красного, лучше розы, конечно, но предпочла желтые хризантемы, которые хорошо переносят влажность. Услышав, для чего я их покупаю, флорист завернул букет в белую оберточную бумагу. Я спустилась с цветами по эскалатору на станции “Кларк и Дивижн”.

Я привыкла уже бывать здесь, где погибла Роза. Было дело, однажды я даже не вспомнила про нее. Осознание этого меня поразило, и я сразу почувствовала себя виноватой. Мама сказала, что Роза хотела бы, чтобы мы продолжали жить своей жизнью, но мне в это не верилось. Розе так важно было находиться в центре внимания, быть узлом, который всех держит вместе. Никогда бы она не хотела, чтобы ее забыли.

Если верить моей складной карте, кладбище Монтроуз находилось не так уж близко от Эванстона, но, по крайней мере, в том же направлении. На север. Я решила, что встречусь с Томи сегодня.

Добираться мне предстояло и на метро, и на автобусах с пересадками. И еще прилично пешком на своих двоих. Взять такси отпадало, дорого, а просить Роя, чтобы он взял напрокат машину и отвез меня, да к тому ж для того, чтобы я смогла потолковать с Томи, мне не хотелось. Очевидно, что он от нее не в восторге и, скорее всего, будет упорно пытаться меня от встречи отговорить.

Выйдя из метро на станции “Лоуренс”, я кружила, пока не нашла автобус, который мили три с половиной провез меня до бульвара