Когда Алиса упала - Ким Тэйлор Блэйкмор Страница 25

Но я вижу лишь ее неподвижное, мертвое тело.

Я смотрю на сундук и обивку из синего шелка с узором из карет и парусников. Посреди крышки она провисает, на дне свободно болтается. Где же медальон? А вдруг? И такое может быть. Подкладка легко рвется. Я отделяю ее от клея, разрываю по швам. Провожу рукой по шершавому дереву, ковыряю по углам сморщившуюся материю и цепкие гвоздики.

Поворачиваюсь к корзине с бельем для штопки. Достаю швейный набор. Нахожу ножницы, вытряхиваю их из футляра и разрезаю шелк – ведь медальон мог проваливать под подкладку, правда? Забиться в угол, спрятаться на дне?

Ничего, кроме пыли и сломанной деревянной пуговицы. Сажусь. Гляжу на лоскутки ткани и развороченный сундук. Швыряю ножницы, они ударяются о стойку кровати и падают на пол.

– Что тут творится?

Кэти стоит в дверях. Я не слышала, как она спустилась. Она закрывает дверь. Кэти теперь умиротворенная и спокойная. Складывает руки на талии и расправляет плечи. Ее взгляд останавливается на сундуке, на мне, на оконном стекле и на качающихся ветках осины. Она опускается на колени, берет меня за руку. Не смотрит на меня, просто гладит по макушке. На ее мягких пальцах ямочки. Она сглатывает и слишком сильно сжимает мою руку, а потом снова принимается гладить меня по голове.

– Теперь все в прошлом, – говорит она. – Мы ведь все оставили в прошлом, правда?

– Я не могу.

Слова застревают у меня в горле, я дрожу и не могу перестать. Прижимаю к лицу ладони. Я не заплачу. Что толку.

Она снова берет меня за руку, притягивает к себе и кружит теплой ладонью по моему затылку.

– Мы теперь одна маленькая семья, мы должны заботиться друг о друге.

Она совсем одна, – писала Лидия, – и не хочет ехать к своим родственникам в Огайо. Эта ужасная война! Она на всех нас наложила свой отпечаток. Кэти рыдает и часто сидит с нами, и когда мы так собираемся, нам кажется, что и Пол где-то рядом.

– Я знаю, что такое терять близких, – вздыхает Кэти, чуть приподняв бровь, улыбается и встает, разглаживает юбку, стряхивает пылинки из складок. – Давай будем настоящими сестрами.

Но потом она, кажется, понимает, что зашла слишком далеко. Отступает на шаг, закусывает щеку и, пошарив в кармане юбки, достает конверт.

– Тебе письмо пришло. Еще утром, но вам с Тоби так не терпелось разобрать сундук…

«Миссис Эбботт» выведено аккуратными буквами, так старательно, будто писала школьница, с последней буквы «т» стерта капелька чернил.

Я распечатываю конверт и достаю записку, написанную на грубой бумаге:

Миссис Эбботт,

Если, сможите встретится в трактире Трейдсмэна на Третьей улице в Х-боро в понедельник в 7:30 утра – я буду очень презнательна.

С уважением,

Китти Суэйн

Прозьба ответить по адресу Файетт, д. 5, если не сможите. Я друг.

Я прижимаю ладонь к груди, выдыхаю, возвращаю записку в конверт, сую конверт в карман юбки.

– Что это? – спрашивает Кэти.

– Ничего. Просто записка от старой знакомой. Медсестры, с которой я познакомилась в Балтиморе. Она в Хэрроуборо. – Сглотнув, я продолжаю врать: – Она приглашает меня приехать.

– О, хорошо. Подруга.

– Да. Можно мне взять двуколку? В следующий понедельник?

Кэти поднимает ножницы и кладет их на подушечку.

– В этот день я езжу с визитами.

– Неважно. Воспользуюсь дилижансом.

Она кивает, барабаня пальцами по бедру.

– Где ты, говоришь, с ней познакомилась?

– В Балтиморе, – отвечаю я – боюсь, запнувшись. – Ее зовут Мэдди Ливитт.

Кэти подходит поближе, проводит ладонями по моим рукам.

– Что ж. Обязательно встреться со своей подругой Мэдди Ливитт.

Глава 13

Неразборчивые мужские голоса снаружи, кто-то кашляет, кто-то курит трубку – тянется едкий дым. Я отодвигаю занавеску. Элиас показывает на кучи мусора и развалины теплицы, потом, большим пальцем через плечо, – на лодочный домик. Другой мужчина стоит ко мне спиной, но есть что-то знакомое в его неподвижной позе, в коричневых холщовых штанах, покрытых внизу коркой грязи. Он вытирает сзади шею ладонью и кивает в сторону домика. Где-то я его уже видела. Они с Элиасом исчезают из моего поля зрения.

Осторожный стук в дверь, будто боятся меня разбудить. Я достаю шаль из шкафа.

– Кто это?

– Это я.

– Тоби.

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Можно я сначала оденусь? Я еще в ночной сорочке.

Становится тихо, только слышно, как что-то трется о стену – наверное, лук, который у Тоби всегда с собой.

– Тоби?

– У тебя есть штаны? Они тебе нужны, – говорит он.

– Штанов нет.

Он вздыхает и скребет ногтем по дверной раме, будто бы в раздумьях.

– Ладно. Я послежу, чтобы ты ни за что не зацепилась.

Я улыбаюсь и говорю:

– Дай мне пять минут.

* * *

Перо и бумага. Я окунаю перо в чернильницу. Бутылочка почти пустая. Но мне хватит.

Китти Суэйн/ 5 Файетт

Я приду на встречу.

М. Эбботт

Кэти стоит возле корыта, объясняя прачке, как стирать белье, накопившееся за неделю. Прачка такая худая, что кажется, у нее не хватит сил снять простыню с веревки, но, слушая Кэти, она держит ведро, полное воды, и кивает. Она новенькая, и Кэти не уверена, продолжать ли пользоваться ее услугами или нанять кого-то еще. Бесцветные брови прачки поднимаются и опускаются не всегда в такт командам Кэти. Волосы и кожа у нее до того светлые, что почти сияют. Только красные потрескавшиеся руки с узловатыми пальцами выдают ее возраст. Она выливает воду в корыто и вытаскивает простыню из стоящей рядом корзины.

– Ja, – говорит она. – Ja.

Опуская в воду остальное белье, женщина принимается напевать.

– Привет, Ингрид, – говорит Тоби.

Она бросает на него взгляд.

– Guten Morgen, Тобиас. Миссис Эбботт.

– В этот раз побольше синьки положи. – Кэти оставляет прачку и подходит к нам. Шпильки с одного бока выпали из волос, и прическа вот-вот рассыплется. – Сколько можно ей повторять?

– Кто этот мужчина? – спрашиваю я, показывая на амбар.

Кэти смотрит в ту сторону, потом на меня – судя по темным векам и бледной коже, она не спала – и, не ответив, направляется к кухонной двери.

– Он здесь ненадолго, – бросает Кэти через плечо.

Мы с Тоби проходим мимо амбара. Элиас остался один, он убирает навоз. Подхожу к нему:

– Доброе утро.

Не прекращая работы, он отвечает: