Тайная академия слуг - Ким Иын Страница 24

– Ну, например, подстроят так, что он останется в состоянии овоща до конца жизни. Да мало ли способов…

– То есть намеренно причинят вред?

Коллектор лишь глубоко вздохнул, не ответив. Повисла долгая тишина. Иногда молчание – самый четкий и емкий ответ.

– А… могу ли я как-то найти способ не выплачивать этот долг?

– Ну… есть один…

– Какой?

– Если твой отец умрет, а ты откажешься от вступления в законное наследство после его смерти. В наследство обычно включается и долг. А нет наследства – нет и долга.

Я потеряла дар речи. Какой смысл работать от рассвета до заката в ресторанах и круглосуточных магазинах со средней школы, чтобы заработать хоть что-то? Нет, я не думала, что в этом есть смысл, – именно поэтому каждую неделю покупала лотерейные билеты. Другого способа вырваться из этой трясины, кроме удачи, у меня не было.

Но теперь-то все встало на свои места. Пройдет чуть больше года, и я стану совершеннолетней – и вместе с этим обрету огромный долг в несколько сотен миллионов вон. Не успев толком и пожить, я стану рабой этого долга и посвящу его выплате всю свою жизнь. Насыщенная молодость? Мир возможностей? Ха, только уже не для меня. Дерьмовая жизнь… 355 дней до экзамена? Сдам его, поступлю в универ, устроюсь на работу и буду жить обычной жизнью – так я думала? Как бы не так! Вся моя жизнь превратится в ад, каждый день я буду стоять на краю пропасти.

Пак Чонвон сказал, что на сегодня, пожалуй, с него хватит, и вышел за ворота. А я только сидела и тупо смотрела в стену. Даже не заметила, как он ушел.

Уже позже я узнала, что, выйдя за ворота, он столкнулся с возвращавшимся с работы отцом. Тот схватил его за рукав, отвел в сторону и слезно умолял держать от меня в секрете, что он слышал весь мой диалог с коллектором.

Прошло несколько дней. Задним числом я понимаю, что в тот день отец был особенно веселым – ни с того ни с сего вдруг купил мне пару новых кроссовок: мол, пришла зарплата. Вдобавок к этому еще и сварил мне суп с большим количеством мяса. Наш маленький складной столик впервые за очень долгое время ломился от еды.

Отец, наливая себя в стакан соджу, уверял меня в том, что он каждый день усердно трудится на птицефабрике. Он даже оставил половину бутылки нетронутой. Сказал, что мечтает накопить денег и открыть свою птицефабрику – и спокойно и счастливо зажить с дочерью.

– Бедная моя дочь – такая добрая и умная… – И извинялся, что у такой дочери такой бесполезный отец.

– Папа, что такое вдруг с тобой? Скажи мне.

Я-то решила, что он чувствует себя виноватым, потому что опять натворил дел.

– Да ничего… Вот, думаю, теперь точно возьму себя в руки и больше не доставлю тебе хлопот.

– Звучит хорошо! – Я улыбнулась. Его слова вселяли уверенность.

И в тот момент ему позвонил Пэ Чхильгу.

– Мне надо быстро съездить на фабрику. Говорят, что-то странное с курицами – тут ведь птичий грипп распространяется в округе…

Отец вышел, и я, убирая со стола, заметила, что в стакане осталось соджу. Я быстро вылила его себе в рот.

Когда было уже за полночь, раздался звонок – но не от двери, не от вернувшегося отца, а телефонный звонок. Звонили из полиции. Отец погиб. Его старенькая машина, принадлежавшая птицефабрике, лоб в лоб столкнулась с грузовиком. Машину от удара отбросило. Отец умер, когда его везли в больницу.

Я не плакала. Жизнь наносила мне удары один за другим – наверное, я просто закалилась и очерствела. В мире отчаяния разрушаются эмоции. Душа, раненная отчаянием и обидой, не умеет плакать. Но у меня перехватило дыхание, я могла делать лишь резкие и быстрые вдохи и выдохи. От нехватки кислорода мое лицо покраснело, а все органы будто разрывало.

Сотрудник страховой компании сообщил мне, что смерть отца была не несчастным случаем, а самоубийством. И он объяснил, почему это выглядит именно как самоубийство и ничто другое, – на то несколько причин. Во-первых, несколько месяцев назад отец оформил страхование жизни, и получателем выплаты была записана я; во-вторых, место, где произошла авария, было хорошо известно отцу – он ездил по этой дороге каждый день. В-третьих, по словам водителя грузовика, отец петлял по дороге, словно пьяный. И, наконец, не было следов торможения – он не пытался остановить машину. Поэтому, заключил агент, страховка выплачиваться не будет.

Честно говоря, я все знала. За несколько минут до аварии отец послал мне сообщение о том, что мне не нужно будет выплачивать его долг, а скоро у меня появятся деньги – 150 миллионов вон. «Прости меня. Люблю тебя, дочка», – это были последние слова сообщения.

Это из-за меня он умер.

Из-за меня он выбрал смерть.

Когда Пак Чонвон заявился на похороны, все читалось на его лице. Недееспособность, переход долга, смерть и отказ от наследства. Эти слова сжали мое сердце ледяной хваткой. Отец решил сам расправиться с грузом своей жизни, не втягивая в это меня, – и собственноручно оборвал ее.

Плакал ли он в тот момент, садясь за руль с тяжелой от алкоголя головой, включил ли музыку в машине, чтобы дорога к смерти не была такой грустной и одинокой? Открыв окно и в последний раз дыша воздухом, отец ехал навстречу концу. Увидев грузовик на противоположной стороне, он понял, что тот приближается, словно портал в ад. Выключив фары, до упора выжал педаль газа. Выверяя каждое свое движение, он, должно быть, вспомнил и меня. Грузовик приближался… глухой удар – и всё.

От грохота столкновения вся округа, погруженная в темноту, пробудилась. Залаяли собаки, а люди, протирая со сна глаза, выбежали из домов. С холма скатывалась искореженная машина, а в ней – мужчина с непростой судьбой… Так они стали свидетелями смерти отца – и закричали в ужасе.

Я отчетливо представляла себе эту картину. Я видела все это так живо… Одиночество, страх, но в то же время желание счастья для дочери остались впаяны в это неподвижное тело, вдавленное в сиденье машины. План оставить дочери хоть что-то – благодаря своей смерти – зрел в нем давно.

Возможно, моя жизнь изменилась бы в лучшую сторону, не разгляди страховой агент в смерти отца самоубийство и получи я страховые выплаты. Я бы, как и мои сверстники, старательно училась, сдала бы экзамены, поступила