Ключ к убийству - Алекс Урса Страница 24

– То есть при повышенном переутомлении велика была вероятность того, что Анжело может заработать уже настоящее психическое расстройство? – уточнил Франсуа.

– Это очень обобщенно, – нахмурилась Клэр. – Старение организма сопровождается изменением всех его функций, в том числе и психических. Здесь все очень индивидуально, но лучше не рисковать. Хотя Анжело ведь еще молод. Ему, помнится, и тридцати еще нет. Так что об этом рано говорить. Это скорее упреждающая мера.

«Не так уж он и молод, – подумал про себя Франсуа, вспоминая настоящий возраст Анжело. – Можно сказать, он подбирается к зоне риска. И если психотерапевт не в курсе его реального возраста, то уж Ксавье был более чем осведомлен». Но вслух он ничего не сказал. Вместо этого кивнул и достал из кармана несколько пузырьков, позаимствованных в квартире Анжело.

– Эти лекарства выписали вы? – задал он вопрос в лоб. Клэр наклонилась над пузырьками, чтобы прочитать этикетки, при этом не беря медикаменты в руки. Она щурила глаза и шевелила губами, разбирая незнакомый почерк, и, прочитав наконец, резко откинулась на спинку кресла.

– Откуда это у вас? – подняла она глаза на Франсуа. Но тот лишь развел руками, показывая всем своим видом, что он не может раскрывать свои источники. Клэр недовольно поджала губы. – Отвечая на ваш вопрос – нет, эти препараты выписала не я. Я обычно не назначаю такие сильнодействующие лекарства. Для этого нужны веские причины. Надеюсь, это принимал не один и тот же человек? – поинтересовалась она.

– Почему вы спрашиваете? – задал встречный вопрос Франсуа. – Одновременный прием этих препаратов может быть опасен?

– Еще как, – нахмурилась Клэр и принялась объяснять: – Вот этот препарат, – показала она на сине-белую коробочку, – ксанакс. Это транквилизатор. Он используется для лечения тревожных состояний, неврозов, при напряжении, беспокойстве, панических атаках. В принципе, достаточно распространенный препарат, но принимать его нужно под присмотром врача и не более трех месяцев. Так, что у нас тут дальше? Золофт и паксил – это мощные антидепрессанты. Этим сейчас тоже никого не удивишь. Вот только почему два сразу, да еще такие сильнодействующие? Но меня больше беспокоит вот это, – Клэр показала наманикюренным пальцем на следующий пузырек. – Фенамин. Это мощный психотропный стимулятор. По своему действию близок к адреналину. Оказывает общее возбуждающее действие, улучшает настроение, вызывает прилив сил, повышает работоспособность и уменьшает чувство усталости. Но это одна сторона медали. С другой стороны – эта хрень здорово укорачивает сон и убивает аппетит. – Франсуа вспомнил пустой холодильник в квартире Ангела и содрогнулся. – Если подсесть на этот медикамент, можно заработать синдром хронической усталости, а далее на фоне постоянного недосыпа – настоящее психическое расстройство, вплоть до шизофреноподобных психозов. И потом, насколько я знаю, этот препарат в настоящее время запрещен. – Клэр перевела взгляд на коробку с ампулами и нацарапанным от руки названием «пропофол» и закусила губу. Она больше не смеялась и от ее дурашливой манеры поведения не осталось и следа. Теперь перед Франсуа сидел собранный специалист. – Ну и главное. Пропофол – это вообще не лекарство. Это средство для наркоза. Оно вызывает наступление быстрого медикаментозного сна. Хорош тем, что восстановление сознания обычно происходит достаточно быстро. Но я не понимаю, зачем это здесь? Ни один нормальный врач не выпишет такое!

Франсуа вспомнил об аптечке в квартире Анжело, наполненной рядами таких баночек и пузырьков, и почувствовал, что его спина покрывается липким холодным потом. Клэр смотрела на него выжидательно.

– Если все же предположить, что все эти медикаменты принимал один и тот же человек, – начал Франсуа медленно, подбирая слова, – чем грозит такой набор препаратов?

Клэр шумно выдохнула и снова посмотрела на ряд лекарств на своем столе.

– Если все эти медикаменты принимал один человек, то вырисовывается очень неприглядная картина, – сказала она после минутной паузы. – Отставим пока в сторону транквилизаторы и депрессанты, этим многие балуются сейчас. Рассмотрим механизм действия этих двух препаратов. – Говоря это, она ребром ладони отодвинула в сторону ксанакс, золофт и паксил и оставила в центре стола фенамин и пропофол. – Предположим, человеку позарез нужно повысить свою работоспособность. Быть, так сказать, в форме и выдать необходимый результат. Для этих целей он принимает психотропный стимулятор, проще говоря, амфетамин, и получает желаемое. Эффект от приема зависит от дозы и продолжается от двух до восьми часов. Но после такого всплеска мозговой и физической активности организму нужен отдых. По-хорошему, нужно отсыпаться около суток. Но, во‑первых, амфетамин вызывает нарушения сна, и усталый человек попросту не способен заснуть, даже если и очень хочет, а во‑вторых, человек не всегда может себе позволить проваляться с отходняком целые сутки. И предположим, на следующий день ситуация повторяется. Для того чтобы продолжать активно работать, человек снова вынужден принимать новую дозу амфетамина. На следующий день картина повторяется снова. В итоге накапливаются усталость и недосып. Организм неминуемо истощается. И тут уже возникает вопрос: как дать организму отдохнуть и перезагрузиться? Остается принудительный медикаментозный сон. Не исключено, что для этого и использовался пропофол. Этот препарат погружает организм в медикаментозный сон уже через тридцать секунд после внутривенного введения, и человек получает возможность поспать и отдохнуть. А после вся последовательность повторяется вновь. Только вот, как я уже и сказала, такая схема может привести к серьезным психическим нарушениям. Скорее всего, у человека, принимавшего эти препараты, так и было. И уж тут понадобились антидепрессанты и транквилизаторы. А все это оказывает огромные нагрузки на сердце. Путь расширения возможностей организма с помощью лекарств – это очень опасный путь.

Франсуа потер переносицу, чувствуя, как от обилия информации начинает болеть голова. Потом, вспомнив, вынул из кармана сложенный вчетверо листок и протянул его Клэр.

– А что вы можете сказать об этом рисунке как психотерапевт? – поинтересовался он. Клэр развернула листок и разгладила его на своем столе. Она задумчиво разглядывала его несколько минут и затем улыбнулась.

– Ну, рисунки многое могут сказать о человеке. Это проекция нашего подсознания. Так, посмотрим, – наклонилась она к рисунку, – фигура мальчика нарисована слабыми, тонкими линиями. Это может говорить об усталости организма и психологической истощенности. Вся фигура заштрихована. Короткие штрихи характеризуют автора рисунка как очень возбудимого. Когда человек все заштриховывает, это значит, что он не может взять какую-то ситуацию под контроль, чувствует себя загнанным в угол. Штрихуя рисунок, мы пытаемся взять себя в руки. И вообще, рисунок скорее эскизный, карандаш едва касался листа. Автор не уверен в себе. Но при этом сильно прорисованы ребра.