Рукопись, найденная в Выдропужске - Анна Викторовна Дашевская Страница 22

Выслушав программу-максимум, мои спутники – а Ядвига Феликсовна решила отправиться с нами – «голос разума» внёс поправку.

– Я бы попробовал начать со священника. Дождей не было уже несколько дней, лужа не может быть бездонной, и я кое-что тут подготовил, чтобы её форсировать.

– Как вариант, можно оставить машину и дойти пешком, – предположила тётушка. – Как-то же сами они добираются?

– Да, в селе нам сказали, что по тропинке в лесу идти два с небольшим километра…

– Ну вот! Даже для меня это не больше получаса!

– Только тропинку эту надо знать, – невозмутимо договорил Кузнецов. – Поэтому даже если перебраться на машине не получится, мы её оставим и пойдём пешком, но будем придерживаться дороги. Если верить карте… Да-да, Алёна, не кашляйте так выразительно! Так вот, если верить карте, то от той точки, где мы вчера остановились, нужно пройти те же два километра. Примерно.

– Два километра – это немного, – ответила тётушка задумчиво. – Это совсем даже немного, можно считать – лёгкая прогулка, только вот машину оставлять вот так на дороге я бы не стала.

– Драгоценная Ядвига Феликсовна, я не осмелюсь предложить вам плестись по жаре, по грязи, отмахиваясь от комаров! Может быть, вы посидите в машине? Я вам музыку включу…

– Нет уж! Киснуть в машине, когда там у вас, может быть, что-то будет происходить? Нет, нет и нет. Что вы там подготовили, чтобы форсировать водную преграду? Давайте, показывайте! – и она резво выпрыгнула из джипа.

Дальше был, конечно, сущий цирк.

Для начала Кузнецов достал гирьку на длинной верёвке и добросил её примерно до середины лужи. Извлёк, померил мокрый хвост и одобрительно покивал. Потом вытащил из багажник топорик и ловко срубил несколько веток, которые отправил в воду. Потом обошёл вокруг машины, посмотрел на порожки, заглянул туда, где обычно располагается выхлопная труба и повернулся к нам.

– Вы как предпочтёте, дамы: понаблюдать со стороны или ехать внутри?

Мы переглянулись и без слов сели в машину. Водитель занял своё место и повернул ключ зажигания.

– А не зальёт? – спросила я, когда джип двинулся вперёд.

– Даже если порожки и замочит, ничего страшного, – ответил Кузнецов, аккуратно въезжая в лужу. – Ноги подберёте.

– А выхлопная труба? – не унималась я, словно чёрт какой-то меня за хвост дёргал

– А выхлопная труба у моей машины выведена на крышу, – процедил он сквозь зубы. – Вы, Елена Вениаминовна, хотите вернуться и на берегу нас подождать? Нет? Тогда не говорите под руку!

Мою попытку задать ещё какой-то вопрос пресёк тётушкин локоть, очень удачно врезавшийся мне в бок.

Через три минуты водное препятствие осталось позади, и мы бодро покатили в сторону села Вёшки, ожидающего нас уже второй день.

Самое смешное, что проездили мы зря: ни одного из священников в ските не было.

Определить, где именно он находится было нетрудно: единственный не развалившийся дом имел более или менее целую крышу, застеклённые окна, и даже занавески на них; рядом наблюдались аккуратно сложенная поленница и собачья будка с валяющейся рядом цепью. Дверь дома не была заперта, только подпёрта поленом.

Пожав плечами, Кузнецов написал записку для отца Павла с просьбой связаться с нами и номером телефона, потом покопался в одном из многочисленных карманов своей ветровки, вытащил небольшую коробочку и достал из неё кнопку. Обыкновенную канцелярскую кнопку с красной пластмассовой головкой! и аккуратно пришпилил записку к двери.

Словно зачарованная, я смотрела на эту коробочку, а когда она исчезла в кармане, перевела взгляд на карманоносителя и поинтересовалась:

– А что ещё вы носите с собой? Скальпель? Пудовую гирю? Запасную пару носков?

– Вопрос для дела или из любопытства?

– Из любопытства, – созналась я.

– Тогда напомните мне в отеле, я это всё достану и вам продемонстрирую. Едем?

Второе форсирование лужи прошло в бодром темпе, без заминок. Уже когда мы выезжали на трассу, я сообразила:

– Надо же было и Ивану Константиновичу номер телефона оставить, чтобы отец Игнатий позвонил, если появится.

– Неужели вы думаете, что я этого не сделал? – холодно парировал «голос разума».

Встреча с Софьей Михайловной не затянулась. Услышав, что мы хотели бы посмотреть школу, то есть бывший усадебный дом из Вёшек, желательно, и изнутри, она хмыкнула.

– Вам там мёдом намазано, что ли?

– Ищем мы, Софья Михайловна. Ищем то, что могло остаться от Саввы Ивановича Чевакинского, – строго ответила тётушка.

Две немолодые дамы скрестили взгляды, и в воздухе запахло не то близкой грозой, не то серой. Мы с Кузнецовым инстинктивно сделали шаг назад, но тут Софья Михайловна неожиданно смилостивилась.

– Ладно. Погодите минутку.

Минутка – не минутка, но довольно скоро она вернулась принарядившаяся, в джинсах и белой блузке, в кроссовках вместо шлёпанцев, и со связкой ключей в руке.

– Поехали, – кивнула бодро, и влезла в машину.

Домославль оказался довольно большим посёлком, с несколькими пятиэтажками, «Пятёрочкой», сбербанком и магазином автозапчастей на широкой и хорошо заасфальтированной главной улице. За автозапчастями мы повернули направо, проехали ещё метров триста и наконец остановились на квадратной площадке перед запертыми железными воротами.

Софья Михайловна, перебрав ключи в связке, открыла ворота и повернулась к нам:

– Прошу! Ну, вот он вам, барский дом из Вёшек, знакомьтесь.

Первыми в глаза бросались четыре колонны, поддерживающие портик над кирпичным крыльцом. Деревянные, они были аккуратно побелены, но побелка отчасти смылась дождём. Сруб, обшитый досками, был выкрашен выгоревшей голубой краской, окна украшали прихотливо вырезанные наличники. Я подошла ближе и дотронулась до одного из наличников; вблизи стало заметно, что время его не пощадило, несколько кусков выщербилось и было выломано, но кто-то старательно вырезал для потерянных частей замену.

– В конце прошлого лета ремонтировали, – пояснила Софья Михайловна. – Тут в школе у нас трудовик… увлечённый, вот он с ребятами наличники и резал, где утраты были. Ну что, внутрь хотите?

Мы хотели. За этим ведь и приехали, разве не так? Хотя именно в момент, когда я прикоснулась к деревянной стене, пережившей больше двух сотен лет, мне стало понятно: нет, того, что мы ищем, в этом доме нет. Он полностью отделён от прошлой своей жизни, от былых хозяев и переживаний, он живёт будущим…

***

В Торжок мы возвращались молча. Не знаю уж, отчего неразговорчивы были мои спутники, а меня придавливал груз впечатлений. Редко когда так осязаемы бывают прошедшие века, так ужасающе материальны. Может быть, тётушке с её этрусками