Смертельный код Голгофы - Ванденберг Филипп Страница 22

— Числовой код выставлен по дате рождения господина Шлезингера, для безопасности так сказать. Таким образом, даже у меня нет доступа к содержимому. Ведь вы же знаете день рождения вашего cognato? Не так ли? — и синьора лукаво улыбнулась.

— Да, в смысле нет, во всяком случае неточно, — пробормотал Гропиус. Он чувствовал, что его надули, и ему было не по себе. Да, он в первый раз всерьез засомневался, действительно ли способен самостоятельно, без чьей-либо помощи разобраться в деле Шлезингера, как собирался. Это еще раз напомнило ему о делах, которые ждали его дома и в которых странностей было хоть отбавляй. Но тут в его мысленный монолог вмешался внутренний голос: не это ли было доказательством того, что все эти события находятся в тесной связи между собой?

Гропиус и Франческа стояли друг против друга в нерешительности. За пару мгновений между ними выросла прочная стена недоверия. В конце концов синьора Колелла взяла инициативу в свои руки, схватила телефон и предложила:

— Так позвоните господину Шлезингеру, и все!

Гропиус кивнул, желая потянуть время. Ему пришла в голову идея: он набрал собственный номер телефона и начал ждать ответа с кажущимся смирением. Через какое-то время он сказал:

— Мне очень жаль, но никто не отвечает. Я предлагаю перенести нашу сделку на завтра. К этому времени я узнаю код замка и попробую еще раз обговорить с профессором де Лукой условия продажи.

Сжав губы и уставившись в потолок так, как будто сказанное заставило ее крепко задуматься, Франческа ответила:

— Вообще-то это идет вразрез с договоренностью, но я не вижу в данный момент другой возможности.

— Вы остановились в другом отеле? — осторожно поинтересовался Гропиус.

Итальянка кивнула и улыбнулась:

— Такой отель, как этот, выходит далеко за рамки бюджета простого курьера! Прошу вас меня понять, если я умолчу о названии моей гостиницы. Из соображений безопасности, вы же понимаете.

«Профессионально, не подкопаешься», — подумал Гропиус. Ему осталось только наблюдать, как синьора закрыла футляр в чемодане и снова закрепила цепочку на запястье.

— Значит, сегодня вечером я не смогу вас никуда пригласить — из соображений безопасности? Я бы счел за честь…

— Нет, ни в коем случае! — возмутилась Франческа. — Такие вещи строжайше запрещены.

Она говорила так, как будто Гропиус сделал ей непристойное предложение, а он имел в виду всего лишь приятный ужин. Определенно, у этой итальянки была своя излучавшая таинственность изюминка, которая будила в мужчинах все их низменные инстинкты. Но Гропиус был достаточно умен, зная, что такие женщины чаще всего не играют роль — они этим живут. А что касалось строгой синьоры Колеллы, то она определенно спала вместе с чемоданчиком, пристегнутым к руке.

— Тогда мне остается только пожелать вам приятного вечера, — сказал он. После чего они договорились встретиться завтра в кафе, адрес которого Франческа написала на клочке бумаги.

У Гропиуса пропало всякое желание идти в оперу. Не хотелось даже в кабаре, хотя он ходил туда всякий раз, когда бывал в Берлине. Ничто не манило его настолько, чтобы выйти из гостиничного номера. Вместо этого он позвонил Фелиции Шлезингер, чтобы сообщить ей, как идут дела.

Фелиция уже съехала из отеля, и Гропиусу удалось застать ее дома. Фелиция была взволнована и расстроена, почти плакала. Вольф Инграм, руководитель специальной комиссии, вместе с командой полицейских перевернул весь дом вверх дном, они обыскали каждый уголок, даже ванную и котельную в подвале. Кабинет Арно был похож на поле только что завершившейся битвы: книги, папки, отдельные листки бумаги, перевернутые ящики. При этом она сама согласилась на обыск — и сделала это после того, как Инграм убедил ее в том, что тот подрывник не собирался убивать ни ее, ни Гропиуса. Его цель была — взорвать дом, так как он считал, что в этом доме остались какие-то следы другого преступления. Ни одно, ни другое открытие ее не успокоило. После многочасового обыска они ушли, забрав с собой пять коробок с документами и архивами из кабинета Арно. Она не может себе представить, что в этих бумагах они сумеют найти хоть какую-то зацепку, которая поможет найти убийцу Шлезингера. Фелиция закончила свою длинную речь вопросом: может быть, у него есть какая-то обнадеживающая информация?

Фелиция сначала подумала, что Гропиус разыгрывает ее, когда он сказал, что возможный успех был близок, но дело не удалось из-за того, что он не знал дату рождения Шлезингера. Потом он подробнее рассказал о событиях прошедшего дня, о таинственном курьере и металлической коробочке, которая открывалась только с помощью числа — даты рождения Шлезингера. У него не было конкретных зацепок, но он подозревает, что Шлезингер был вовлечен в международную контрабанду антиквариатом и прокручивал дела на огромные суммы.

Слушая, Фелиция пыталась сопоставить новую информацию с разговорами, замечаниями и нестыковками из своего прошлого. Догадка Гропиуса казалась ей правдоподобной. Она отлично знала, какие суммы крутились на рынке произведений искусства и что существовал так называемый серый рынок (для культурного достояния, экспроприированного у нацистов) и черный рынок (для краденых ценностей). Ей самой однажды предложили полотно Рафаэля, которое еще двадцать лет назад висело в Дрезденской картинной галерее, а теперь было в розыске. В любой отаре найдется паршивая овца. Почему бы им не появиться среди археологов и антикваров?

Гропиус же чувствовал, что эти розыски приводят его в упоительное состояние, почти экстаз. Он не мог остановиться, как собака, взявшая след. После того как он упомянул о требовании заплатить двадцать тысяч евро за таинственный футляр, Фелиция попросила его ничего не предпринимать или передать полученные сведения в полицию. Но Гропиус с негодованием отверг ее предложение. Они уже видели, что выяснилось в результате розыскной деятельности полиции: ничего! Он, Грегор Гропиус, докажет всем, что убийство Шлезингера было тщательно спланировано преступной группировкой, и его никто не сможет призвать за это к ответу. И цена двадцать тысяч вовсе не кажется ему слишком высокой.

Так закончился их разговор. Несмотря на это, Гропиус положил трубку с чувством глубокого удовлетворения. Он узнал код, который поможет ему открыть футляр: 121057.

На следующий день Гропиус появился в означенном месте заранее. Кафе находилось под метромостом на Фридрих-штрассе, вокруг него располагалось множество антикварных магазинчиков. Здесь можно было приобрести старые книги, газеты, обычные предметы мебели, картины старинных мастеров, чемоданы и сумки для гольфа.

В обычное время Гропиус провел бы здесь минимум полдня: он очень любил старинные вещи, но в этот раз он решил проехать мимо и сперва найти место встречи. Кафе оказалось довольно своеобразным. На стенах и даже на потолке висело бесчисленное количество зеркал и рекламных плакатов. Белые шарообразные светильники мягко освещали старомодные столики и стулья. Бородатые, небрежно одетые мужчины громко разговаривали, пахло дымом и чесноком, который добавляли для остроты в знаменитые котлеты, прославившие это кафе.

Гропиус выбрал свободный стол в углу и заказал светлое пиво. Он удивился, почему итальянка выбрала именно это кафе, которое периодически трясло от проходивших над ним поездов. Хотя тем, кто привык проводить здесь время, это, казалось, вовсе не мешало. И вообще, Франческа была для него загадкой. Он чувствовал себя в своей роли очень неуютно и вынужден был сдерживать свое недоверие к ней — человеку абсолютно чужому, нахально вторгшемуся в его личную жизнь. Тогда как она казалась совершенно невозмутимой и знакомой с подобными ситуациями. С хладнокровием почтальона она выполняла свою работу, ни в малейшей степени не интересуясь содержанием посылки. При том она определенно знала, что носит с собой в чемоданчике, и это явно было для нее не первым заданием. Гропиус даже засомневался, а действительно ли она работает курьером в компании, доставляющей ценные грузы, и не находится ли с профессором де Лукой в более тесном контакте.