Кларк и Дивижн - Наоми Хирахара Страница 22

Сигареты, которые он держал во рту, не были зажжены, и он сунул по одной за каждое ухо. На нем был все тот же горчичный костюм–“зут”, который при такой влажности уже слегка завонял. Может, именно потому Хаммер так поливался одеколоном.

– Вид у тебя довольный.

– Я устроилась на работу.

– Куда?

– В библиотеку Ньюберри.

– А, это местечко для чистюль напротив Тараканьего сквера. – Он потер нос боковиной ладони. – Что ж, самое для тебя дело. Ты такая вся правильная. Дочь Ито-сан.

– Ты знаешь моего отца?

– Работал на овощном рынке какое-то время. Пока не уволили.

Я вскинула бровь.

– Я не из тех, кто просыпается на рассвете.

Не оставалось сомнений, что так и есть. Мимо нас прошли, обменявшись многозначительно взглядами, две нисейки. Посчитали, похоже, что мы кадримся. Пусть думают, что хотят, это не помешает мне с Хаммером поговорить.

– А где ты сейчас работаешь? – спросила я.

– У меня, можно сказать, временный перерыв.

Карман его рубашки провис из-за торчащей оттуда пачки купюр.

– Похоже, у тебя достаточно денег для того, кто во временном перерыве.

– Надо же как-то жить. – Хаммер осклабился, показав гнилой зуб. – И потом, нам, япошкам, никто не поможет. Мы должны сами себе помогать.

– А ты вообще откуда?

– Оттуда, отсюда и отовсюду.

– Да ладно тебе. Ты-то о моей семье знаешь, а я о тебе – ничего.

Хаммер покрутил языком во рту, будто гонял леденец.

– А давай я тебе скажу одну о себе вещь, – наконец предложил он.

– Давай. Только не глупость какую-нибудь вроде того, какого цвета носки на тебе сегодня.

Хаммер поднялся с колен, подбросил на ладони монетку и некоторое время молчал, так что я развернулась уже, чтобы уйти.

– Я сирота, – сказал он мне в спину, как будто не хотел, чтобы я его жалела.

Но я тут же стала жалеть, подумав, не мог ли он жить в той части Манзанара, которую мы называли Детской деревней. И растерялась, что на такое ответить, поэтому замерла, не сделав и шага, и снова к нему повернулась, подтвердить этим хотя бы, что услышала то, что он сказал. Видимо, это был правильный ответ, потому что он снова осклабился.

Хаммер, кажется, состоял из противоречий, что он за человек, я распознать не могла. Но поскольку сейчас он все-таки для меня приоткрылся, я расспросы продолжила.

– Что ты имел в виду, когда на похоронах намекнул Рою Тонаю, что вы относились к Розе лучше, чем он?

– Да ничего такого.

– Нет, правда, мне нужно знать.

– Понимаешь, у Тоная короткий запал. Уж не знаю, в курсе ли ты.

На овощном рынке я наблюдала Роя во всех видах, в самых различных ситуациях. Однажды огородник из Лонг-Бич, пытаясь всучить моему отцу несвежие огурцы, заявил, что Рой одобрил сделку, когда они играли в покер. Отец послал меня найти Роя. Рой, услышав, что вешает на него фермер, так разъярился, я думала, у него крышу снесет. Чуть не столкнул фермера и его ящики с погрузочной платформы.

– То есть ты хочешь сказать, что видел, как он злился на мою сестру?

– Я этого не сказал.

Хаммер что-то скрывал, и мне его не расколоть.

Солнце садилось; родители, наверное, уже беспокоились. Мне не терпелось сообщить им, что я устроилась на работу. Платить, конечно, будут не так много, но уж точно больше, чем те двенадцать долларов в месяц, которые я зарабатывала в лагере. И потом, в таком месте очень приятно работать, и находится оно меньше чем в миле от дома.

– Ну что ж, мне пора. Меня родители ждут.

Я потопала по тротуару и уже чуть отошла, когда услышала, как он крикнул:

– Тропико, мне нравится твоя новая прическа!

Глава 8

Здесь, в Чикаго, есть несколько разудалых ночных клубов. Один с гавайским названием, туда многие нисеи любят ходить. Женщины – белые, черные и японки – слоняются перед входом в платьях с глубоким вырезом, прямо-таки заманивая прохожих внутрь. И не редкость увидеть, как перепившие парни валяются на тротуаре в своей же блевотине. Мама была бы в ужасе.

Нэнси и после того, как я неделю отработала в Ньюберри, все еще называла меня “Ачи”, но я ее не поправляла. Она старалась, как могла, и в данных обстоятельствах этого было более чем достаточно. Филлис Дэвис, другая сотрудница, не спускала с меня глаз. Как будто никогда раньше японку не видела. Но, может, так оно на самом деле и было.

Они обе отлично мне объяснили, в чем заключаются наши обязанности. Мы проверяли сумки и портфели на входе и выходе, отвечали на телефонные звонки и ходили в хранилище за книгами, газетами и прочим, что заказывал от имени посетителей главный библиотекарь читального зала.

Посетители были в основном пожилые хакудзины, надо полагать, преподаватели местных колледжей. Но не все. Одна женщина при проверке регулярно предъявляла большую сетчатую сумку, набитую магазинными свертками. Я знала, что у нее есть ребенок, потому что однажды она пожаловалась, что не успевает забрать сына из школы напротив. Еще один читатель, чернокожий франт, каждый раз являлся с новым платочком в нагрудном кармане.

У нас была комната, где можно было отдохнуть в перерыв, но я предпочитала посидеть в Тараканьем сквере, на воздухе. Время обеда было распределено так, чтобы за стойкой всегда оставался хотя бы один работник.

Где-то к концу моей первой рабочей недели я доедала в сквере свой хлеб с маслом, когда на скамейку ко мне подсела Нэнси. Я слегка огорчилась из-за того, что мое обеденное убежище обнаружено, но, тем не менее, ей улыбнулась.

– Так вот, значит, куда ты ходишь. Я иногда фотографирую здесь.

Она вытащила свой ланч из бумажного пакета.

– Киль-баса, пробовала когда-нибудь? – В вощеную бумагу была завернута длинная свернутая кольцом сосиска. – Держи. – Она отломила один конец и протянула его мне.

Сосиска выглядела и пахла так соблазнительно, что устоять не было никаких сил. И конечно же, она оказалась солоноватой, остренькой и мясистой. Объедение!

Жуя, мы наблюдали за тем, как пылко разглагольствуют ораторы на лужайке. Один из них приходил сюда постоянно – седеющий, сухощавый, примерно с меня ростом, он предостерегал от опасностей, которыми чреват американский фашизм. Хотя я уже дважды слышала, как он повторяет одно и то же, сегодня он явился без своей рыжей бородки, отчего выглядел лет на двадцать моложе.

После того как он спрыгнул с ящика из-под яблок, я набралась смелости произнести вслух нечто, что было у меня на уме.

– Мне кажется, Филлис меня недолюбливает.

– Да, она