Искатель, 1999 №6 - Юрий Дмитриевич Маслов Страница 21

class="p1">В детстве Оля Турусова подверглась эбьюзу. Эбьюз в переводе с английского — оскорбление, плохое обращение, злоупотребление. А в узком, специализированном — сексуальное насилие над детьми. И занимаются этим не маньяки, а, как правило, самые близкие родственники — папы, мамы, старшие братья и сестры. По-русски, в доцивилизованную эпоху, это называлось кровосмешением.

Эбьюз начинается на первый взгляд с совершенно невинного деяния — заплакал ночью ребенок, и родители (отец, мать), вместо того чтобы его успокоить, забирают к себе в постель. Вскоре ребенок к этому привыкает и уже сам, без всякого принуждения, ныряет под одеяло к отцу или матери и по привычке ищет соску — грудь или фаллос…

Оля предпочитала спать с отцом и к тринадцати года прошла полный курс любовной науки. Мать догадалась об этом и устроила мужу скандал, который закончился разводом. Но отец Ольги, кстати, очень добрый и порядочный человек, чувствуя свою вину, не бросил дочь. Он помогал ей не только материально, но и в чисто житейском плане — нанял преподавателя английского языка, оказал содействие при поступлении в Инъяз, который Ольга закончила с отличием, помог устроиться на хорошую работу — в «НИИ электронно-вычислительных машин», где требовался переводчик с техническим уклоном.

Ни статью, ни красотой Ольгу Бог не обидел. Мужики кружили вокруг нее, как пчелы над полевым цветком, но… без успеха: чувства, искалеченные интимными отношениями с отцом, притупились, а может быть, и совсем исчезли, уступив место откровенно-циничному и беспощадному сексу, приводившему мужчин в дикий восторг и крайнее замешательство, граничащее с испугом, одновременно. Когда кто-нибудь из сослуживцев приглашал ее на ужин, она никогда не отказывала, кивала в знак согласия своей очаровательной головкой, мило, но как-то вызывающе улыбалась и, выдержав паузу, жестко произносила:

— Но вам это будет дорого стоить.

И «это» действительно дорого стоило, ибо Ольга никогда не оставалась в гостях — приглашала домой и там, в своей широкой постели, окруженной зеркалами, в которых отражались горевшие свечи и ее мраморное змеистое тело, с мазахистским наслаждением доводила клиентов до радостно-изумленного отчаяния: оргазм наступал раньше, чем они успевали проявить свою сущность в любви — показать власть патриция над рабом. Иными словами, уматывали с сознанием собственной беспомощности, разочарования, злости — именно такие чувства испытывает альпинист, так и не сумевший покорить очередную вершину.

«Вот на этом Климов и попался», — подумал Красин, выслушав Зою Михайловну.

— На что жаловалась Турусова, когда пришла к вам впервые на прием.

— У нее возникла проблема с замужеством. Парень, с которым она встречалась…

— Не помните, как его звали?

— Глеб. Глеб Теплов.

— Извините, что перебил. Продолжайте.

— Так вот, этот Глеб Теплов довольно рьяно относился к мужским обязанностям, что Ольгу, естественно угнетало, коробило и мучило до отвращения, и она в конце концов выгнала его. Из дома. А из сердца — не смогла: первая любовь все-таки. И пришла ко мне. Говорит: «Меня мужчины раздражают. Мне кажется, что я могла бы обойтись без них. Это нормально?» И смотрит на меня… испуганно и одновременно как-то заинтересованно. Я велела ей раздеться, стала массировать, пытаясь нащупать эрогенные зоны. И, видно, нащупала, ибо она минут через десять застонала и… потянулась ко мне. И мы с ней согрешили. — Зоя Михайловна легко, словно турист, освободившийся от тяжелого рюкзака, вздохнула и внимательно посмотрела на собеседника — как отреагирует?

Красин отреагировал нормально — за долгие годы работы следователем прокуратуры, разбираясь в человеческих отношениях, не такое видел и слышал, но у него сразу возникли вопросы, требующие разъяснений.

— Согрешили — ладно, — кивнул он. — Каким образом разрешилась проблема с мужем?

— Проблема осталась проблемой: Теплое до сих пор любит Ольгу, а она…

— Посещает ваш салон?

— Нет, с рождением ребенка она выправилась… Мы по-прежнему дружим, но к мужчинам она стала много благожелательней — добрей, мягче.

— К Теплову тоже?

— К сожалению, нет. Он решил, что она фригидна от кончиков ногтей до макушки. Ольге это было на руку, и она всячески укрепляла в нем эту веру. — Зоя Михайловна посмотрела в окно, на медленно опускающийся за крыши замоскворецких домов огненный шар солнца. — У вас еще есть вопросы?

— Один. Личный.

— Пожалуйста.

— К вам, как я понял, приходят не только женщины, но и мужчины… Они, как и Ольга…

— А вы никак ревнуете? — соловьем залилась Зоя Михайловна и, заметив, что и впрямь вогнала человека в краску, с веселой усмешкой переспросила: — Ревнуете?

— Я просто не могу поверить, — смущенно пробормотал Красин, — что такая женщина…

— И правильно делаете! — прихлопнув крепкой ладошкой по столешнице, проговорила Зоя Михайловна. — Здоровый мужик, когда ему делаешь массаж, блаженствует, расслабляется, засыпает, а больной, переживший, допустим, в детстве или в годы юности какое-нибудь сексуальное извращение, как только пройдешься по его эрогенным зонам, сразу же дергается, начинает стонать… Поможешь ему дойти до эрекции, и он — твой, до могилы не забудет.

— И много у вас таких?

— Со счета сбилась! Записываю иногда фамилию очередного клиента в тетрадь и думаю: а есть ли еще здоровые мужики, ну хоть один, который дал бы тебе хорошего леща по заднице, повалил бы и оттрахал, как козу?

— А я думал…

— Плохо думали, Виктор Андреевич! Женщине очень даже нравится сопротивляться. Без этой прелюдии она иногда и удовольствия не получит. — Зоя Михайловна, словно призывая партнера к действию, откинулась на спинку кресла, лукаво повела синим глазом.

Красин рассмеялся: из глубин памяти мгновенно выскочил анекдот, соответствующий ситуации… Ваня с напарником гонят по шоссе, вдруг видят: дамочка голосует: «Мальчики, машина сломалась, не поможете?» — «Почему же не помочь, — отвечает Ваня.

— Человек человеку друг, товарищ и брат». Вылезли, помогли, сияют от собственного благородства. И дамочка довольна, спрашивает: «Мальчики, с вами как расплатиться, деньгами или трусики снять?» Мальчики взяли деньгами и погнали дальше. Через некоторое время напарник говорит: «Вань, а правильно сделали, что деньгами взяли, тебе бы трусики малы были, а мне велики».

— Я пошутила, Виктор Андреевич, — проворковала Зоя Михайловна. — Надеюсь, вы на меня не сердитесь?

— Бог с вами, — сказал Красин. — Я сам люблю разыгрывать.

В дверь требовательно, два раза позвонили.

— По мою душу, — выдохнула Зоя Михайловна, медленно поднимаясь, и по тому, как она это произнесла, Красин понял, что визитеры ей крайне неприятны.

— Кто это? — спросил он обеспокоенно.

— Можно сказать — охрана, а можно сказать — бандиты. — Зоя Михайловна нервно поправила свалившуюся на лоб прядь волос.

— Снимите пиджак, галстук… В общем, вы — мой клиент. — Она вышла в коридор, посмотрела в глазок, и Красин услышал характерный звук отодвигаемой стальной щеколды.

— Здравствуйте, Зоя