Дорогуша - Си Джей Скюз Страница 19

Тони сверился со сценарием.

– Полиция сообщала, что нападение длилось всего несколько минут. С вами бывает, что какие-то вещи вызывают в памяти воспоминания об этих минутах?

Ему ужааааасно хотелось «мяса», какого-нибудь кусочка мерзости, которым можно будет эксклюзивно поделиться с миром, чтобы вся нация принялась пережевывать эту новость вместе с размокшими кукурузными хлопьями: хотелось услышать, что череп ребенка, когда по нему ударяют молотком, производит точно такой же звук, как треснувшая ваза; что от звона разбиваемого стакана меня до сих пор бросает в холодный пот; что последней картинкой, которую я увидела прежде, чем потерять сознание, было болтающееся на веревке тело Блэкстоуна.

– Нет, – солгала я. – Слава богу, я ничего об этом не помню.

Они молчали. Я рискнула опустить взгляд: у Тони на штанах шов, казалось, вот-вот лопнет от напора. Не знаю, какой должна быть ткань и нитки, чтобы сдержать такую разрывную волну.

– Ведь вы получили награды «Отважный ребенок» и «Гордость Британии», да?

– Да. Это было приятно.

Гордость Британии раскололась пополам на заднем сиденье такси, когда мы ехали с церемонии вручения. Что произошло с «Отважными детьми», я не помню. В последний раз я видела эту награду в коробке в родительском гараже.

– Представляю, какая это была травма для всей вашей семьи. Тем более, что ведь и после этого, насколько мне известно, трагедии в вашей жизни не прекратились? – спросила Кэролайн.

– Да, – сказала я, не отваживаясь пуститься в более подробные рассуждения.

– Ваш друг погиб в автомобильной аварии, когда вы еще проходили восстановление после Прайори-Гарденз, да? Малыш Джо Лич, ваш друг из тех времен, когда вы еще жили в Бристоле?

Я кивнула.

– Да, его машиной переехало. Он как раз шел ко мне в гости.

– Ваша мать умерла от рака груди, когда вы были еще подростком? А отец – от рака мозга всего два года назад?

Это было как бы немного не в тему. Видимо, они пытались вызвать побольше жалости у общественности и пробить зрителей на слезу. Кэролайн подтолкнула коробку с салфетками поближе ко мне – на всякий случай.

Ну, желаю удачи.

Тони сменил положение – по моим прикидкам, он сидел как минимум на половине своего члена. И так каждый день по три часа – наверное, не слишком удобно. Я бы, может, даже ему посочувствовала, если бы он не вытянул руку и не похлопал меня по коленке – несанкционированный телесный контакт № 3.

– Да, у смерти, похоже, какая-то особая страсть к моей семье, – сказала я. – Люди просто один за другим меня покидают. Ну, с мамой меня хотя бы за несколько лет предупредили. А вот с папой это были буквально считаные недели. Как гром среди ясного неба.

Тони кивнул.

– Представляю, как это ужасно. Наверное, у вас было ощущение, что это конец.

– Да, ужасный, огромный конец, – сказала я и даже не сразу поняла, что произошло, пока не увидела, с каким неописуемым ужасом оба на меня смотрят. – В смысле, да, это было ужасно, – спохватилась я и принялась изо всех сил тушить краску, вспыхнувшую на обеих щеках. Затараторила, надеясь как-то исправить ситуацию. – Настолько ужасно, что я несколько недель не могла прийти в себя. Двор перед домом был весь забит фотографами, как будто я какая-нибудь звезда, и от этого, конечно, было только тяжелее. Не самый удачный способ прославиться.

Лысина в центре головы Тони сияла жирноватым оттенком красного. Я отчетливо представляла себе, как шестеренки под ней скрипят и приговаривают: «Только бы не заржать, только бы не заржать, карьере конец, карьере конец, мертвые дети, мертвые дети!»

Остаток этой части беседы Кэролайн пришлось провести одной, и камера неподвижно сфокусировалась на ее твердокаменном выражении лица.

– Но ведь сейчас у вас все благополучно, правда?

Было очевидно, что ей отчаянно хочется немножко счастливого финала после всего этого мрака и огромных концов, летающих в здешних пошловатых декорациях. Поменьше треска черепов, побольше неприкрытой радости.

– Ведь теперь у вас есть прекрасный бойфренд и блистательная работа в журналистике?

– О да, вы прямо в точку. У меня все просто… потрясающе.

Журналистика? Так это теперь называется? Да, Кэролайн, у меня все просто потрясающе: моя журналистская карьера ограничивается приготовлением кофе и набором результатов игры в кегли, мой роман отвергли все литературные агентства и издательства страны, мой бойфренд крутит роман со спермоглотательницей по имени Лана, я каждые двадцать пять минут думаю о том, как бы кого-нибудь убить, ненавижу всех своих подруг и только что выставила себя круглой идиоткой на национальном телевидении. Да, крошка, я в шоколаде.

Видя, что никакой новой информации из меня не вытянешь, она посмотрела на меня так, будто я девочка-гот с проколотым клитором, которая объявила, что выходит замуж за ее сына. По-моему, она начинала жалеть, что тот молоток не проломил мне лобную долю поконкретнее.

– А каково это – выйти в финал конкурса «Женщины нашего века»?

Я улыбнулась.

– Ой, это, конечно, восторг. И невероятная честь для меня. Я с таким нетерпением жду сегодняшней церемонии, ведь там будет столько удивительных людей.

Я увидела себя на мониторе. Надо все-таки поработать над улыбкой. Она такая же деревянная, как буфет моей бабушки.

Тони к этому времени уже взял себя в руки, хотя лицо у него по-прежнему было довольно красное.

– Ваш молодой человек, наверное, гордится вами? – спросил он и посмотрел на меня эдак блудливо. И хотя это нельзя назвать телесным контактом, ощущение было такое, будто он повозил своим огромным концом мне по лицу.

– Да, он очень рад.

– Как его зовут? Помашите ему, скажите привет!

– Крейг, – ответила я и посмотрела в камеру. – Привет, Крейг.

Я представила, как они с Ланой машут телевизору из недр нашей кровати, где лежат в посткоитальной липкости, покуривая косяк за косяком.

– О, это так мило! – пропела Кэролайн. – Ну что ж, желаем вам удачи в сегодняшнем состязании, Рианнон. Мы будем за вас болеть, можете не сомневаться.

Было очевидно, что мое интервью они максимально урежут. Придется воткнуть на освободившееся место еще немного рекламы диванов.

– Да, большое спасибо, Рианнон, – сказал Тони и по-стариковски мне подмигнул, а я рискнула в последний раз глянуть на его опасно натянувшийся шов. Пока я не смотрела, анаконда, похоже, родила.

– Спасибо, что пригласили, – ответила я с уверенной улыбкой.

Кэролайн и Тони повернулись к камере.

– Увидимся после перерыва и поговорим о резко возросшем количестве скачиваний интернет-порно воспитанниками детских садов; шеф-повар и обладатель звезды Мишлена Скотти Кэллендар будет ждать нас на кухне с кишем «Три сыра»; и, возможно, у нас останется время поболтать с этими ребятами…

Откуда-то сзади на диван шлепнулось четверо предпубертатных мальчиков-подростков, до смерти меня напугав и опрокинув миску с круассанами, стоявшую на столике.

Когда их фронтмен и официально самый симпатичный из четверых, Джоуи, извинился и поцеловал Кэролайн в щеку, она захихикала как сумасшедшая.

– Да, «Бойтокс» – бойз-бэнд, родившийся на YouTube. В настоящий момент они берут приступом весь мир и сегодня пришли к нам рассказать о своем мировом турне, билеты на который полностью распроданы. Увидимся через три минуты! – сказала она в камеру, театрально обмахиваясь рукой.

Саксофонная музыка просигнализировала о том, что наш сюжет закончен, и мне показалось, будто вся студия выдохнула с облегчением.

Рядом со мной сел самый юный член «Бойтокса», в очках, пованивающий «Эмпорио Армани» и наверняка первый из четверых,