Посредник - Женя Гравис Страница 15

Митя мысленно «выключил звук» у Клары Аркадьевны и, ознакомившись с карточкой, немедленно почувствовал себя клиентом ритуального агентства – правда, без обещанной безмятежности. Вероятно, это случилось из-за выражения лица Петра Алексеевича, который всем своим видом выказывал соболезнование. Не иначе как на это ушли годы практики. Посетитель поднял на сыщика страдающие глаза, и Митя тут же мысленно прибавил к его фамилии недостающую букву. Не Хауд он, а бассет-хаунд. Есть такая порода английских собак, на мордах которых написана вековая скорбь.

Отогнав образ Петра Алексеевича, превращающегося в унылого пса, Самарин «включил» обратно его супругу.

– А я вам чем могу помочь? – прервал сыщик посетительницу.

– Так бабушку ж похоронить надобно. Сколько можно ее держать? Не по-божески это, вся родня съехалась, ждут. Вы там свое расследование ведите как положено, а нам последнюю волю выполнить надо. Все уже готово давно, как по документам записано. Гроб буковый, модель «Нимфа», глазет серебряный, кисти шелковые, турмалиновые. Цветов заказали на триста рублей…

– Какую бабушку? – начал закипать Митя.

– Так нашу же, Зубатову Дарью Васильевну.

Теперь сыщик наконец вспомнил, где ему уже встречалась фамилия Хауд и название «Тихий угол». В последнем письме старушки, которое она оставила у поверенного. Эти двое были там отмечены как распорядители похорон. Выходит, они в придачу еще и родственники? Хотя с такой бабушкой какое еще занятие можно было выбрать?

– Вы ее внучка? – Митя, кажется, нашел подходящую тактику в беседе с Кларой Аркадьевной. Ее всего лишь нужно было прервать в любом месте монолога, и она незамедлительно начинала новый – на другую тему.

– Нет, Петя – ее внук. Петя, скажи полицейскому (Петя скорбно кивнул). Мы ей самая близкая родня, ближе никого нет. Кто еще позаботится о старушке, проводит в последний путь? Я ей сразу говорила, мол, не волнуйтесь, Дарья Васильевна, все проведем по высшему разряду. Кому еще, как можно такое дело чужим людям доверить? Так она и не против была, я ей каталоги показывала…

«Судя по всему, у Дарьи Васильевны просто не осталось выбора», – подумал Митя, представив себе не умолкающую ни на секунду родственницу с толстыми каталогами гробов и венков.

– Вы что же, ожидали ее смерти?

– Диос с вами, господин полицейский. Боженька старушке изрядно отмерил, от щедрот, но надо же ко всему готовым быть. Вот вы не думали о собственных похоронах? А зря, зря. Таким серьезным вопросом надо заранее озаботиться. Знаете, на Селятинском кладбище есть прекрасное место, сейчас с уценкой взять можно, двойной участок…

– Когда вы последний раз видели ее живой?

– Когда? В конце марта. Петя, напомни-ка мне. Суббота какое число было? А, точно, двадцать шестое. Заезжали в гости, стало быть. В добром здравии бабушка пребывала, царствие ей небесное, ужас-то какой. Петя, помнишь? Платье еще мое желтое отметила. Ты, говорит, Клара, на яичницу в нем похожа. Ах, шутница была…

– Где вы были в ночь на первое апреля?

– На первое? Это же в ту самую ночь, когда… О-о-ох… Как это у вас называется? Алиби? Так положено, да? Петя, что мы делали? А, точно, это ж когда купца Яшкина готовили, и рефрижератор поломался, а Кузьма запил опять. Кузьма – это наш цирюльник. Руки золотые, из любого покойника красавца сделает. Но заложить любит за воротник. Тут глаз да глаз… Мы ж тогда до поздней ночи и провозились – то Кузьму в чувство приводили, то лед в спешке искали. Ой суматоха была. Но Яшкин все одно хорошо получился. Петя, помнишь? Гроб тиковый большой вместимости, модель «Шевалье», обивка прюнелевая. Могу показа…

«Сейчас она достанет каталог гробов», – похолодел Митя. Судя по объемному саквояжу посетительницы, наверняка там такой имелся. Да туда бы и домовина поместилась при желании. Гроб сосновый, модель «Фараон». Тьфу, придет же в голову.

Нет, в такой обстановке вести нормальную беседу никак нельзя. Надо ехать в этот их «Тихий угол» и беседовать на месте. С Петей, с работниками, да хоть с тем же Кузьмой, если он, конечно, будет в трезвом уме.

– Я нанесу вам визит в ближайшее время для более обстоятельной беседы.

– А бабушка как же? Душегубца-то найти, конечно, надо, но старушку схоронить…

– Препятствий к выдаче тела я не вижу. Вот вам документ, в прозекторской предъявите. Печать только поставьте на третьем этаже, мой сотрудник вас проводит. Миша!

– Ой, ну вот же двухминутное дело, а столько ходить пришлось. Петя, пойдем, надо к вечеру управиться. – Клара Аркадьевна поднялась, и «куриные лапы» снова заколыхались перед глазами.

– А Петр Алексеевич задержится. Буквально на минутку. Мужской разговор.

– А… Ну, как скажете. Петя, ты дорогу потом найдешь? Тут заблудиться можно, столько коридоров. Ты, что ли, сотрудник? Боже мой, этот еще моложе, гимназист, не иначе. Веди, где там печать ставят. Да не надо так бежать, я ж не успеваю…

«Ураган» торжественно удалился, и Митя облегченно выдохнул. Супруга Хауда и так наговорила за двоих, но полезного из ее речи вышло немного. И, может, этот Петя вообще немой? Или из той же породы, что прошлогодний эксперт по живописи Зельдес, из которого слова выжимались, как вода из сухаря?

Оказалось, что внук Зубатовой вовсе не безгласен. С уходом супруги он как-то подобрался, выпрямился и вдруг произнес:

– Ревизорский визит.

– Что, простите?

– Так она это называла. Бабуля. Вторая и четвертая суббота каждого месяца. Говорила, мол, мои дражайшие могильщики заехали проверить, не пора ли закопать старушку.

– Шутка в ее духе.

– Вижу, вы тоже были знакомы. Не подумайте, мне правда жаль, что такое произошло. Мне, пожалуй, будет не хватать бабулиного оптимизма. Но родственные чувства… Нет, полагаю, само понятие «родня» было ей несколько чуждо. Друзья и приятели были ей интереснее, чем родственники.

– Значит, на наследство не рассчитываете?

– Не особо. Я свое уже получил.

– Поясните, будьте добры.

– Бабуля, если вы уже знаете, никогда не одалживала денег. Но всем внукам, правнукам и прочим троюродным племянникам единовременно дарила приличную сумму по достижении восемнадцати лет. На жизненное обустройство, так сказать. Каждый волен был распорядиться ею по собственному усмотрению, зная, что потом просить будет бесполезно.

– И как вы распорядились подарком?

– Женился. И открыл похоронное бюро.

– Не жалеете? – Митя вдруг проникся сочувствием к этому несчастному человеку. Наверняка он совсем не рад, что когда-то сделал не тот выбор.

– О чем? – искренне удивился Петр Алексе-евич.

– Ну… – замялся сыщик, подбирая слова. – Супруга ваша очень… словоохотливая дама.

Хауд прислушался и прищурил глаза.

– Слышите звон? Трамвай проехал.

– Да они тут постоянно ходят, я уже не замечаю даже.

– Ну вот.