Как Азия нашла себя. История межкультурного взаимопонимания - Нил Грин Страница 42

на хинди, особенно благодаря самоотверженным усилиям Рахула Санкритьяяна (1893-1963), североиндийского индуса-брамина, который обратился в буддизм в начале 1920-х годов во время посещения Цейлона, где он изучал пали после того, как выучил санскрит и услышал о буддизме в Калькутте. К 1929 году он оказался в Тибете, и отсутствие соответствующих словарей заставило его осваивать тибетский язык, сравнивая санскритские грамматические труды с их тибетскими переводами, чтобы постепенно составить свою собственную грамматику и списки слов. Через четырнадцать месяцев он уехал из Гималаев в Европу, где познакомился с ведущими учеными, такими как еврейский лингвист Сильвен Леви (1863-1935), который преподавал санскрит и тибетский в Париже (и недолго в Бенгалии). Затем, в 1931 году, Санкритьяян опубликовал "Буддачарью" ("Жизнь Будды"), новаторскую биографию на хинди, состоящую в основном из переводов с пали. Четыре года спустя он завершил работу "Тиббат ме Бодх Дхарм" ("Буддизм в Тибете"), в которой объединил свои исследования рукописей с историзирующим подходом, который (как и его более поздний марксизм) он перенял, читая европейских писателей.

Если в последующих работах Санкритьяяна Будда все больше превращался в прародителя Маркса, то предшествующее христианское прочтение Будды сохраняло свое место в индийском воображении, не в последнюю очередь на южноиндийских языках, таких как маратхи. Ключевой фигурой здесь был другой пионер индийской науки пали, Дхармананд Косамби (1876-1947). Как и Санкритьяян, Косамби сначала изучал санскрит, что отражало их общее происхождение как индуистских браминов. Затем он впервые положительно познакомился с буддизмом, прочитав перевод на маратхи "Света Азии" Эдвина Арнольда, выполненный Нараяном Кане. Как позже вспоминал Косамби в своей автобиографии на маратхи, "перевод Кане не так хорош, как [английский] оригинал, но в то время он мне так понравился, что я перечитывал некоторые фрагменты снова и снова. В то время она стала для меня оригинальным религиозным текстом".

Вдохновленный христианизированным Буддой Арнольда на чтение оригинальных буддийских писаний, в 1902 году Косамби отплыл из Калькутты на Цейлон, где начал изучать пали с местными монахами. Через несколько лет он отправился в путешествие в Бирму, где, мужественно отрекшись от своего исконного индуистского "я", дал монашеские обеты и обратился в буддизм, совершив высший акт признания другого. В последующие десятилетия Косамби использовал свои углубленные знания палийского канона для создания нескольких популярных работ на языке маратхи, которые могли читать простые люди в его родном регионе. Его печатная продукция началась с работы 1910 года "Будда, Дхарма ани Сангха" ("Будда, закон и монашеская община"), которая, как и его последующие работы, была также переведена на гуджарати. Делая буддийские писания более доступными, он также выпустил несколько изданий палийских текстов, начиная с "Лагху-патхи", которую в 1917 году он опубликовал из Бомбея вместе с переводом на маратхи, как и христианские миссионеры до него.

В южноиндийских языках малаялам и телугу, а не в подобных буддийских текстах из других регионов Азии, именно Эдвин Арнольд вновь предоставил первоначальную информационную и изобразительную возможность. В 1902 году "Свет Азии" был переложен на искусный язык телугу парой знаменитых поэтов, Венкатой Састри (1870-1950) и Тирупати Састри (1872-1920), по просьбе местного землевладельца. Для двух строгих браминов это поручение было не лишено дилемм. Но Венката и Тирупати сумели сохранить свою щепетильность, создав исторически сомнительное впечатление, что учение Будды было версией jñana-marga ("путь знания") браминского индуизма. Пять лет спустя появился еще один перевод Арнольда на язык телугу. В 1927 году был сделан стихотворный перевод Дхаммапады на телугу (неясно, был ли это прямой или косвенный перевод с пали). За ним последовал прямой перевод санскритского текста, "Саундарананда" (Поэма Сундари и Нанды) Асвагхосы, хотя версия на телугу не была полностью верной, поскольку в ней преуменьшалась буддийская доктрина в пользу образа Будды, созданного под влиянием Ганди и христианства, как слуги бедных и нуждающихся. По мере распространения националистических идей по югу Индии другие писатели телугу начали прославлять буддизм, который не принадлежал ни Бирме, ни тем более Японии или Китаю, а был частью их собственного индийского наследия на их собственной земле, хотя и впервые восстановленного в результате колониальных раскопок прекрасно изваянных ступ в близлежащих Амаравати и Нагарджунаконде. Еще южнее, в Индии, между 1912 и 1917 годами появились четыре перевода Арнольда на малаялам, включая версию индуистского социального реформатора и поэта Кумарана Асана (1873-1924), который опирался на либерального эгалитарного Будду Арнольда, чтобы представить последнего таким же антикастовым реформатором, как и он сам.

В северной Индии ученые сикхи также проявляли новый интерес к буддизму, вдохновленные как археологическими раскопками в Таксиле в Пенджабе, которые с 1913 года вел Джон Маршалл, так и постоянно появляющимися стихами Арнольда. К 1930-м годам "Свет Азии" был переведен на поэтический пенджаби. Переводчиком стал сикхский романист Гурбакш Сингх Преетлари (1895-1977), которого как редактора журнала "Преет-Лари" ("Связанные любовью") глубоко увлекло экуменическое изображение Арнольдом Будды для всех народов. Тем временем появились другие переводы эпической поэмы Арнольда на хинди, гуджарати и синдхи, выполненные местными поэтами и учеными, которые также владели английским языком на двух языках.

Не в меньшей степени это происходило на фоне растущего национализма 1920-х годов, который способствовал расцвету книг о буддизме на других индийских языках. Среди них были дайджесты колониальных историй древней Индии, переводы ориенталистских биографий Будды и изображения Будды как индийского мудреца такими поэтами-националистами, как Бридж Нараян Чакбаст и сэр Мухаммад Икбал. Как ни странно, эти работы были написаны вдали от живых буддийских обществ Азии. Во внутренних индийских городах, таких как Лакхнау и Лахор, буддизм можно было смело утверждать как индийскую традицию с древними и прочными корнями в священной почве нации. Возможно, самым влиятельным из этих поборников индийского Будды был Махатма Ганди, который в своей автобиографии на гуджарати, публиковавшейся в его газете Navjivan ("Новая жизнь") с 1925 по 1929 год, вспоминал, как он тоже впервые узнал об учении Будды, прочитав "Свет Азии" Арнольда.

Однако, как следует из искреннего сравнения Ганди учения Будды с Нагорной проповедью, этот националистический способ самопознания никогда полностью не затмевал более раннее знакомство с буддизмом, в котором христианские миссионеры сыграли важную роль. Индийские националисты также не одобряли Будду единодушно: по мнению В. Д. Саваркара (1883-1966), ведущего теоретика индуистского национализма, столетия буддизма лишили индийцев воинской силы, распространяя "мучнистые формулы ахимсы [ненасилия]". Такая ложная мораль, утверждал он, проложила путь к мусульманским вторжениям Средневековья, а затем к мародерствующим британцам. По мнению Саваркара, Индии было во вред то, что буддийский пацифизм возрождался Ганди, убийца которого был вдохновлен идеями Саваркара.

Расширение исламских ценностей

Тем временем на