Последний бой - Стивен Майкл Стирлинг Страница 4

— Чего? — зарычал Джеймс. Он подошел к Боло и крикнул ему. — Ты никогда больше не будешь использовать голос Бетани Мартинс! Понятно тебе, Марки?

— Подтверждаю, капитан.

— И ты никогда больше ни с кем не должен заговаривать, если только к тебе не обратятся напрямую и не потребуют ответа. Ты понимаешь?

— Подтверждаю, капитан.

Затем Джеймс развернулся на каблуках и остановился перед сотнями вытаращенных глаз. Толпа смотрела на него, а он видел их смятение и страх. Он глубоко вздохнул.

— Лейтенант Мартинс мертва, — сказал он. По толпе пронесся ропот, похожий на вздох великана, громче, чем плач. Он облизал пересохшие губы. Что бы сказала мама? — Мы продолжим в том же духе.

Подразделение №27A22245 Марк III

Связь – отрицательный результат широкополосного сканирования.

Проверка систем. 02.03.2045; 07:00 часов.

Мощность: 99,3%. Номинальный.

Подвижность: ограничена. Гусеница L2 повреждена; гусеницыы L1, R1, R2 заклинило. Привод и подвеска в норме.

Вооружение: основное орудие – в норме.

Бесконечные повторители: модули 1-7  в норме.

– модули 7-12 не работают.

Сенсоры: 32,3% мощности.

ИИ: операционные показатели на 97,3%. В номинале.

Запрос: возобновление работы в режиме ожидания да/нет.

: [дерево решений] – подтвердить.

Подразделение №27A22245 Марк III продолжение функционирования в режиме ожидания.

— Мы думали все, конец, — сказал Топс, его голос лишь слегка дрожал от старости.

Солнышко приятно грело. Он почувствовал, как хрустнули его кости, когда он потянулся, и дети, собравшиеся в кружок, подались вперед, ожидая окончания истории. Он с усмешкой размял свои большие узловатые руки. Черт возьми, кто бы мог подумать, что я проживу достаточно долго, чтобы умереть от старости? Несколько подростков беспокойно заерзали. Он посмотрел на громаду пирамиды, покрытую лохматой зеленью, и продолжил:

— Глорио[2] окружили нас со всех сторон и бросили на нас все, что у них было. Им было мало того, что мы убрались из Сан-Габриэля; они хотели получить наши головы. Когда прилетел самолет, чтобы забрать нас домой, пилот никак не мог приземлиться, и капитан МакНаут сказал ему: "Убирайся отсюда, ты еще сможешь спасти других." И это было тяжело слышать...

— Сержант Дженкинс, — позвал мальчик. — У меня есть несколько вопросов.

Топс вздохнул с усталым раздражением. Это был внук Бетани, Пауло. Ему было десять лет, самый несносный возраст.

— Какие например? — осторожно спросил он.

— Почему Боло называют ”Ходячей горой", если он даже не может двигаться? — Пауло выдержал паузу, достаточную для того, чтобы Топс открыл рот, чтобы ответить, и снова спросил: — Или почему его называют "Чудовищем", если он не живой и никогда им не был?

Топс попытался тормознуть ответ, но младшие дети, которые слушали его рассказ, начали беспокоиться.

Как только он начал отвечать, Пауло, с невинным, как у щенка лицом, спросил: — И, пожалуйста, скажи мне, почему его зовут "Прекрасной", если даже на картинах он уродлив, как смертный грех?

— Его называют Прекрасным за его голос, Пауло, — сказал Джеймс у него за спиной.

Пауло ахнул и виновато обернулся.

— Пожалуйста, извини моего сына, Топс. Ему не нужны ответы, он просто хочет уйти с уроков.

Лицо Пауло покраснело.

— Раз ты не хочешь заниматься, Пауло, пойдем со мной. Я отправляюсь в патруль, а ты будешь выполнять за меня работу по лагерю. Возможно, когда мы вернемся, ты будешь больше ценить возможность позаниматься с сержантом Дженкинсом, а?

Что ж, неплохое наказание, подумал Топс. Было видно, как парнишка старался не бежать вприпрыжку, пока отец тащил его прочь. Может, я превращаюсь в скучного старого пердуна. Может, стоит пореже рассказывать свои военные истории. Он пересел и прислонился к нагретой солнцем части Боло; тепло смягчило напряжение в спине.

— Ладно, мальчики и девочки, давайте вернемся к работе, — сказал он.

Олень-Семь танцевал. Несмотря на то, что ему было почти пятьдесят, его покрытое боевыми шрамами тело было худощавым и мускулистым, гибким и грациозным в танце. Редкая седина оттеняла его черные как смоль блестящие волосы, а на суровом лице почти не было признаков возраста.

Танцуя, он пел о печалях своего народа, и его голос был хриплым от горя. Дети сидели в восторге, их темные глаза сияли, когда он рассказывал историю народа Шестого Солнца. О том, как Первый Глашатай вернул их к истине и законным путям служения богам, после того как Латино навлекли беду на мир, сбив людей с пути истинного и заставив их служить Кецакоатлю-Иисусу. Как Первый Глашатай привел их в высокогорную долину, где его власть над вулканом обеспечила им безопасность.

Он рассказал о приходе злых Янки, которые вторглись в их долину, которая была похожа на рай. И, будучи жадными и жестокими, как четыреста южных воинов, которые пытались убить своего брата Уицилопочтля - Колибри-левшу, они напали на народ Какастла и убили Первого Глашатая Солнца. Трусы, они прятались за громадой своей военной машины, которая была похожа на гору. Злые, они не захотели занять почетное место Любимого Сына, посланного вестником к богам.

Дети ахнули от ужаса, услышав эту часть — как всегда, — как будто их невинные умы не могли смириться с таким злодеянием.

Олень-Семь продолжал петь, и в его голосе печаль сменилась радостью победы, когда он рассказывал о том, как изгнанники спустились с горы и как Воины-Ягуары обрушились на своих врагов подобно гневу Солнца. Они создали безопасное место для людей здесь, в равнинных джунглях, взяв некоторых из врагов в рабство, чтобы те служили им, но большинство отправили в качестве посланников к Солнцу, с мольбой о помощи.

Он крутился и прыгал, и маленькие детские сердца наполнялись гордостью при мысли о победах доблестных Воинов-Ягуаров. Каждый мальчик мечтал о месте в этой свирепой компании.

Затем Олень-Семь станцевал обещание. Все, кто покинул долину Какастла, место, подобное раю, были изгнанными принцами, для которых придет время мести. А все, кто остался в долине, были предателями, чья кровь станет пищей богов, а плоть едой, ожидающей жатвы.

Их долг и привилегия — предотвратить разрушение Шестого Солнца, как было разрушено Пятое. Ибо оно было уничтожено нерешительностью и неверием в той же степени, как и жадность чужеземцев.

На этой торжественной ноте он закончил свое выступление и выпрямился во весь рост, его дыхание было лишь немного тяжелее обычного. Слуги вытерли пот с его лица и тела, обнаженного, если не считать набедренной повязки; жар проникал сквозь насыщенный паром воздух низин, заставляя воду стекать по его загорелой коже. Один из жрецов принес плащ с перьями, а другой — изысканный головной убор, который отмечал его как Первого Глашатая Народа Солнца.

— Койот-Три, — нараспев произнес он. — Приведи своего