Между нами любовь - Марина Анатольевна Кистяева Страница 15

– Не замёрзнешь?

– Нет, конечно, – Фаина глянула на него привычно мягко и снисходительно.

Последнее неприятно полоснуло по душе Шахова.

Ничего, он уже привык... И не с таким сталкивался.

Через многое они прошли за последние пять лет, ко многому адаптировались.

Меньше всего Шахову хотелось сейчас проваливаться в прошлое. Только не сегодня. Сегодня хотелось уюта и тишины. Он с силой сжал челюсти. За этим он и приезжал к Фаине. Чтобы получить толику счастья. Того немногого, что у них осталось.

Он бы никуда и не уезжал. Жил бы здесь постоянно. Но Фаина настояла на том, чтобы он перебрался в город. Ездить из посёлка в контору – значит, лишать себя как минимум трёх часов сна. Непозволительная на самом деле роскошь. Это в молодости похер. Не спишь и всё равно двигаешься дальше.

Дава снова поймал на себе взгляд жены.

В какой момент Фаина решила, что между ними больше не может быть интимных и романтических отношений?

В тот момент и появился этот взгляд.

Точно он ей не муж, а взрослый ребёнок...

Шахов бесился поначалу. Даже ругаться пытался.

Опять же, как ругаться-то?.. Обстоятельства изменились, давить на Фаину он не мог. Да и не давил он на неё никогда. Так, если чуть-чуть. Но Фаина быстро принимала его сторону, потому что умницей у него была.

Его никогда не смущала разница в двенадцать лет между ними.

В отличие от Фаины.

Любил он её.

Сильно…

С ума сошёл с первой же встречи. Как только увидел, сказал себе и всем, что это его женщина.

Конечно, многие посмеялись в ответ. Отец тоже много чего интересного ему сказал. В том числе и то, что никогда не даст благословения на брак.

В конечном итоге дал, конечно. Какой родитель не хочет, чтобы его ребёнок был счастлив?

Тем более, Фаина умела очаровывать. Была в ней природная особенность покорять людей.

Сама Фаина долго не воспринимала ухаживания лейтенанта Давида Шахова всерьёз. Отмахивалась, посмеиваясь. Нет, на свидания она с ним ходила. Почему бы и нет? Свидания между взрослой женщиной и парнем-красавчиком ни к чему не обязывали.

А какой у них был секс!.. Давид не выпускал Фаину из кровати все выходные. Она и не сопротивлялась, беря всё, что ей давали.

Как-то потом она призналась:

– Я и не поняла, как проснулась замужней женщиной. Окольцевал ты меня, Шахов, знатно.

– У тебя не было шансов, – смеялся он в ответ.

Да-а…

С Фаиной он смеялся.

Когда-то давно. Где-то в другой жизни.

Опустив руку на лодыжку жены, Давид хрипло сказал:

– Красивая ты у меня. Очень...

– Брось, Шахов, – тихо засмеялась Фаина, подаваясь вперёд, чтобы их лица оказались ближе. – Я каждое утро вижу себя в зеркале. Ладно ещё, волосы остались, а так...

– Фая... Замолчи.

Он по привычке вложил в голос властные нотки и чуть сильнее сжал руку.

Фаина демонстративно поморщилась.

– Шахов, брось свои ментовские замашки, на меня они никогда не действовали. Ты же знаешь.

Он знал.

– Нет сейчас ментов.

– И что? А замашки остались.

Он провёл пальцами выше, лаская икру и колено жены.

Та на мгновение замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, потом коснулась тёплой ладошкой скулы мужчины.

– Дава... Прекрати... Пустое это…

Этот разговор у них случался с регулярной периодичностью. С каждым месяцем всё реже.

Но случался.

Ничего Давид с собой поделать не мог.

Если бы Фаина разрешила... Хотя бы намекнула. Отпустила себя…

Он бы понял с одного взгляда, ему большего и не требовалось.

Но нет. Иногда его жена проявляла завидное упрямство и стойкость характера.

Она не хотела перед ним раздеваться. Не хотела с ним больше спать.

Когда два года назад он в очередной раз забирал её из больницы после химии, Фаину прорвало.

– Я пустая... – шептала она, обливаясь слезами и скатываясь в истерику. – Мне вырезали всё, что можно и нельзя! А… Ничего не помогает!

Метастазы продолжали завоёвывать новые территории.

Именно в тот месяц между Фаиной и Давидом случился последний секс.

– У меня фантомные боли, Дава, – призналась она, прижимаясь к нему. – Ты двигаешься, а я в бездну падаю. Прости меня, мой хороший… Мой мальчик, прости…

В другой момент он непременно прошёлся бы иронично по этому её «мальчику», но тут промолчал.

Точнее он говорил, и многое, но о другом. О том, как любит, что она у него самая-самая.

Одна и на всю жизнь.

Давид нехотя переместился в кресло и сделал несколько глотков вина.

Хорошо тут… Очень хорошо.

Дом за городом они строили вместе. Фаина была талантливым дизайнером. К ней раньше запись велась на год вперёд. Она брала самые интересные и замысловатые проекты и выдавала такой результат, что её несколько раз приглашали работать в Эмираты и Италию.

Если она соглашалась, то только онлайн. Не хотела отрываться от своего дома. От Давида.

Он, конечно, тоже был не в восторге от перспективы расставания с Фаиной, но при необходимости отпустил бы. Не такой уж он и шовинист, каким мог казаться посторонним людям.

Свой дом они строили с любовью, веря, что рано или поздно детские голоса наполнят его.

Сердце мужчины сжал невидимый кулак. Крепко так сжал, сдавил с чувством.

– Слушай…

– Да?

– Может, прогуляемся? Погода замечательная. К пруду сходим.

Дава посмотрел на жену. Та склонила голову и слегка прищурила глаза. Этот взгляд он тоже отлично знал. Она всегда так смотрела, когда собиралась умасливать его всеми возможными и невозможными способами.

Он спрятал улыбку за бокалом.

Вот как перед ней устоять?

Правильно – никак.

– Пошли.

Они потеплее оделись. Давид снова прихватил плед.

– Что ты его за собой таскаешь? – фыркнула Фаина.

Ещё одной причиной, по которой они купили именно этот участок, был разбитый рядом пруд. Естественно, Шахов на него сразу наложил лапу. Пруд их – и точка! Кстати, никто из администрации или из местных особо и не противился. Документы подготовили быстро.

– Не доходят у меня руки до него, – посетовала Фаина, останавливаясь у покрывшегося белоснежной паутиной пруда.

Давид молча накинул плед ей на плечи. Пусть она в пальто и шапке, которую он натянул на неё перед выходом из дома, но у воды было прохладно.

– Дойдут.

– Угу.

Она некоторое время помолчала, потом вздохнула:

– Как же тут красиво!..

– И не говори.

С другой стороны пруда возвышались деревья, которые хрен