Последний бой - Стивен Майкл Стирлинг Страница 11

— Да, сержант.

Джозеф открыл дверь и увидел на пороге Топса, который стоял в окружении насекомых, круживших вокруг метанового фонаря над дверью.

— Привет, Топс, — удивленно сказал он. — Ты припозднился, — с сомнением произнес он. И старик был в военной форме, от ботинок до шлема.

— Я знаю, который час, Джефе. Я должен вам кое-что сказать. — Топс протиснулся мимо Джозефа в дом и повернулся к нему лицом.

— Джеймс в беде, — коротко сказал он. — Боло перехватил часть его сообщения. Он сказал: "Здесь что-то странное и опасное", а затем ничего, кроме помех. Это было более десяти часов назад. С тех пор Марки ничего не слышал.

— Конито не сообщал...

— Конито еще даже не прослушал поступившие сообщения. И никто не отслеживал наступающий отряд. Я слышал запись. Она была прервана. А у Джеймса явно проблемы.

Джозеф с сомнением посмотрел на него. Он облизал губы и отвел взгляд, затем снова посмотрел на него.

— Чего ты ожидаешь от меня? — спросил он.

— Я ожидаю, что вы пошлете помощь. — Топс начал медленно закипать, когда шеф полиции снова отвел взгляд.

— Не смотри на меня так, будто я совершил что-то социально неприемлемое. Сообщение твоего брата было прервано на полуслове, и о нем ничего не слышно уже несколько часов. У тебя есть полномочия и обязанность послать помощь — он пристально посмотрел на Джозефа. — Вот то, чего я от тебя ожидаю.

Джозеф закатил глаза. — Вероятно, УНВ сломался. Он уже был на последнем издыхании. Да и связь в шлеме ненамного лучше. Более того, — сказал он, разводя руками и понимающе улыбаясь, — Боло в еще худшем состоянии, чем УНВ. Он мог не расслышать Джеймса.

— Я сам слышал запись, — процедил Топс сквозь стиснутые зубы. — Собственными ушами. Она очень четкая, Джозеф. Ты мог бы сам прослушать, если бы захотел.

Плечи Джозефа опустились, а губы нетерпеливо искривились.

— Querida?[5] — с лестницы в холл наверху раздался голос. — Mi corazon?[6]

— Уже поздно... — начал он.

— Или ты пошлешь кого-нибудь проверить, или я ухожу, — яростно сказал Топс, у него перехватило дыхание.

— Расслабься, старик, — сказал Джозеф, кладя руку на плечо Топсу и направляя его к двери. — Сегодня мы все равно ничего не сможем сделать. Придется подождать до завтра.

Огромный кулак Топса взметнулся и ударил джефе сбоку по голове, как пятифунтовая кувалда.

Джозеф услышал звук треска костей своего черепа. Больно ему не было; в основном он чувствовал возмущение и удивление тем, что старик все еще может двигаться так быстро. Он ведь старше матери. Но я не могу ударить его в ответ...

Только тогда он понял, что безвольно рухнул на пол. Он беспомощно дергался, как в замедленной съемке, пока зрение не вернулось к нему и не началась боль. Затем он посмотрел на пожилого мужчину, который придавил его к земле.

— Это было от Эл-ти[7], — яростно сказал Топс. — Потому что она дала бы тебе по морде за то, что ты просто подумал о том, чтобы оставить одного из своих людей под огнем после такого сообщения. Не говоря уже о твоем собственном брате.

Глаза Топса блеснули в свете свечей, желтые вокруг дымчато-черных радужек.

— Послушай меня, малыш, это старый плохой мир. И всегда есть шанс, что неприятности сами постучат в твою дверь. А сейчас, по-моему, беда стучится, и стучит очень громко. — он ткнул массивным пальцем Джозефу в лицо. — А теперь пошли кого-нибудь на помощь своему брату!

Джозеф уставился на него, потирая челюсть и размышляя, не следует ли отправить Топса за решетку. Топс ответил ему таким возмущенным взглядом, который, в конце концов, пробил уязвленную гордость Джефе.

— Ты прав, — неохотно согласился Джозеф. — Требуется расследование. — он поднялся и направился к двери. — Тебе не о чем беспокоиться, — бросил он через плечо, когда Топс двинулся за ним, — я позабочусь, они выйдут сегодня же.

Сверху снова донесся женский голос. Топс расслабил и потряс правую руку, выходя на улицу и закрывая за собой дверь; ему повезло, что он не сломал костяшки пальцев. Обычно он не считал, что можно ударить человека голыми руками, если только тот не был голым и его ноги не были прибиты гвоздями к полу... но нужно было сделать скидку на сына Эл-Ти.

Все тело Пауло горело, а отец снова навалился на него всем своим весом. Теперь было так темно, что он почти ничего не видел, и он дрожал от усталости, такой же мокрый от пота, как и его отец, и ему было больно слышать хриплое дыхание боли над собой. Он хотел остановиться, поесть, глотнуть немного воды из отцовской фляги. Он хотел сесть и заплакать, как маленький ребенок. Но я не могу. Папе хуже, чем мне. Я должен выдержать.

Когда стало темнеть, Пауло сосредоточился на земле перед ними, избегая камней, корней и лиан, даже довольно эффективно, учитывая полумрак. Кроме того, несмотря на усталость, его голова, естественно, склонялась вниз. Жужжание насекомых и лягушек убаюкивало его, как будто он был дома и, открыв окно, смотрел на луну...

БАЦ!

— А-а-а!

Голова Джеймса крепко зацепилась за низко висящую ветку. Боль от лба передавалась в рану на затылке, и агония накатывала на него, как приливные волны. Он упал на землю, издав пронзительный, почти беззвучный крик.

Пауло упал на колени рядом с отцом. — Папа! — его руки неуверенно зависли над извивающимся телом, а глаза наполнились слезами. — Папа? — повторил он сдавленным от отчаяния и слез голосом. — Прости, мне так жаль. — он не выдержал и заплакал, стыдясь и не в силах остановиться. Он прижал руки ко рту, чтобы подавить неконтролируемые рыдания. Он знал, что если он сможет остановить их, его глаза быстро высохнут.

Внезапно его отец упал на колени, и его начало рвать, он старался изо всех сил, но безуспешно, так как его желудок был совершенно пуст. Наконец спазм прошел, и он со стоном перевернулся на бок.

— Папа? — голос Пауло был очень тихим.

— Все в порядке, — сказал Джеймс, тяжело дыша. — Иди сюда. Он поднял руку, и Пауло рухнул рядом с ним.

Джеймс обнял сына за плечи. — Это не твоя вина, малыш. Ты все делаешь правильно.

Боль отступала, отдаваясь эхом, и он с ужасом ощущал свой пульс, отдававшийся в голове. Под веками появились белые точки, и тошнота определенно вернулась, чтобы остаться на некоторое время.

— Мне нужно отдохнуть, — тихо сказал он. От стыда у него запылали щеки, когда он понял, что должен взвалить на плечи Пауло еще одно бремя. — Ты должен найти нам какое-нибудь укрытие,