Ирландские предания - Джеймс Стивенс Страница 36

— Буду бежать, покуда не лопну, — всполошился Кайл и так отчаянно замесил ногами, что загудели и зажужжали они, словно навозная муха на окне.

В пяти милях от Бен-Эдара Вахлак встал, ибо снова набежал на кусты ежевики.

И он ел их, пока не превратился в бурдюк с соком, а когда услышал гудение и жужжание Кайла Железного, посетовал и повздыхал, что не может задержаться, чтобы налопаться досыта. Скинул он плащ, набил его доверху ежевикой, закинул узел за плечи и рьяно да проворно побежал к Бен-Эдару.

Топот его чеботищ был похож на беспрерывный стук града по крыше, а поднятый вихрь гнул деревья

Глава VI

Трудно было бы передать страх, который царил в груди Финна и в сердцах фениев, ожидаыших завершения этой гонки.

Толковали без конца, и в какой-то миг дня того некий муж упрекнул Финна за то, что не нашел он Кельте, сына Ронана, как было условлено.

— Никто не бегает, как Кельте, — утверждал один.

— Он летит над землей, — говорил другой.

— Он легче перышка.

— Быстр, как олень.

— Напорист, как бык.

— Ноги как у волка.

— Он должен бежать!

Все это было высказано Финну, и Финн говорил себе то же самое. С каждым убегавшим мгновением капля свинца падала на каждое сердце, и боль отчаяния пронзала каждый ум.

— Пойди на вершину того холма, — сказал Финн человеку с глазами ястреба, — пойди и посмотри, не видно ли бегунов.

И послал он с ним шустрых людей, чтобы могли они все время бегать туда и обратно с новостями.

Гонцы ежеминутно подбегали к его шатру, выкрикивая «ничего», «ничего», «ничего», останавливались, а потом и убегали.

И слова эти «ничего, ничего, ничего» начали уже томить каждого присутствующего.

— Чего нам ждать от этого Вахлака? — сурово спросил один воин.

— Ничего, — крикнул остановившийся и вновь умчавшийся гонец.

— Тюфяк! — воскликнул один воин.

— Хряк! — добавил другой.

— Ушлепок!

— Пехтерь.

— Толстобрюх.

— Бездельник.

— Свинья!

— Ты думал, Финн, что кит может плавать по земле? На что ты рассчитывал? Что может этот жирдяй?

— Ничего, — воскликнул гонец на бегу.

Ярость уже начинала вгрызаться Финну в душу, и перед глазами его заплясала и забилась красная мгла. Руки его задергались, и поднялось в нем желание схватить всех этих воинов за шею и трясти, и буянить, и метаться среди них, как бешеный пес среди овец.

Глянул на одного, а казалось посмотрел на всех разом.

— Замолкните! — прорычал. — Пусть каждый будет нем, как мертвец.

Подался вперед, видя все и не видя никого, распахнул рот, и такая свирепость исходила от огромного насупленного чела его, что воины вздрогнули, словно почуяв могильный холод, и умолкли.

Финн же встал и пошел к выходу из шатра.

— Ты куда, о Финн? — смиренно спросил какой-то воин.

— На вершину холма, — ответил Финн и двинулся вперед.

Воины последовали за ним, перешептываясь промеж собой и упираясь глазами в землю, пока поднимались.

Глава VII

Что ты видишь? — спросил Финн у дозорного.

— Ничего, — ответил он.

— Глянь еще раз, — настоял Финн.

Муж с орлиным взглядом вскинул лицо, узкое и острое, словно высеченное на ветру, и недвижимо, зорко уставился вдаль.

— Что видишь? — спросил Финн.

— Ничего, — ответил тот.

— Дай сам гляну, — молвил Финн, подавшись вперед и впе-рывшись вдаль.

Дозорный стоял рядом, не моргая и всматриваясь, лицо напряжено, глаза словно без век.

— Что видишь ты, о Финн? — спросил дозорный.

— Ничего не вижу, — молвил Финн и снова вскинул свое суровое, напряженное чело. И казалось, что дозорный впивается вдаль и взглядом, и руками; а Финн же многодумно размышлял о том, что там, вдали, нахмурив и наморщив свой лоб.

Глянули снова.

— Что видишь? — спросил Финн.

— Ничего, — молвил дозорный.

— Не знаю, вижу я или кажется, но что-то движется, — молвил Финн. — Там топот, — добавил он.

Дозорный тут весь обратился в зрение, окаменел и вперился вперед, обшаривая взглядом неясную даль. Наконец заговорил.

— Пыль там, — сказал.

При этом воины жадно уставились вперед и напряженно таращились, пока глаза их не не заволокло синей тьмой и не смогли они уже различить даже то, что было у них под носом.

— Я вижу, — торжествующе воскликнул Конан, — я вижу пыль!

— И я! — воскликнул другой.

— И я!

— Я вижу человека! — молвил дозорный с орлиным взором.

И снова вглядывались они, пока их напряженные глаза не залили слезы, и не заморгали они, и не увидели, как деревья поплыли вверх и вниз, а поля не закачались и не закружились в круговерти окружающего мира.

— Там какой-то муж, — взревел Конан.

— И верно муж, — крикнул сосед.

— Тащит на закорках человека, — добавил дозорный. — Это Железный Кайл несет на спине Вахлака! — простонал он.

— Вот свинтус! — процедил кто-то сквозь зубы.

— Дело дрянь! — всхлипнул сосед.

— Малодушный!

— Жирнобедрый!

— Развалина!

— Бестолочь!

— Боров! — воскликнул один воин и в сердцах забил кулаками по дереву.

Однако дозорный с орлиным взором все глядел и глядел, пока зрачки его не сузились и не сделались с булавочные головки и пока не перестал он быть человеком, а стал одним зрением.

— Погодите, — выдохнул он, — погодите-ка, пока я не пригляжусь еще на дюйм.

Все ждали, уже не глядя на ту едва заметную точку вдали, а вперившись в дозорного, словно хотели проникнуть во взгляд его и смотреть им.

— Это Вахлак, — молвил дозорный. — Тащит что-то на спине, а за ним еще пыль.

— Ты уверен? — рявкнул Финн голосом, грохотавшим и раскатным, аки гром.

— Это Вахлак! — молвил дозорный. — А пыль позади него — это Кайл Железный, пытающийся его догнать.

Тогда фении издали ликующий рев, и каждый хватал своего соседа и лобызал его в обе щеки; и они сцепились руками вкруг Финна и пустились хороводом, гогоча облегченно в восторге, который возникает, только когда ранее был жуткий страх, а потом его зубастые челюсти убрались.

Глава VIII