Солнце и луна, или Легенды Чосона - Хайнц Инсу Фенкл Страница 13

Хоть хмель у него еще не прошел, понемногу он опомнился. Женщина меж тем хлопотала над ним, ласкала его, гладила, так что он совсем обезумел. Больше он терпеть не мог и сорвал с нее платье. Женщина застонала и затрепетала. Молодой человек подмял под себя ее дрожащее тело и прильнул к губам красавицы, но стоило ему ощутить сладость поцелуя, как у него глаза на лоб полезли от ужаса.

– Ты змея! – завопил он.

Прежде чем она успела отстраниться, он сжал зубы и откусил ей язык. Когда он выплюнул кровавый комок плоти, волшебная сила покинула женщину, и она умерла. Только язык продолжал отвратительно извиваться на полу.

Переведя дух, молодой человек взглянул на мертвое тело. Он толкнул его ногой – и женщина превратилась в лису с шестью хвостами!

Юноша упал на постель и потерял сознание. Когда он очнулся, над ним склонялась девушка, точь-в-точь похожая на чародейку, которую он убил.

– Демон! – закричал он, вскочил и выхватил меч. – Как! Ты еще жива?

Девушка склонила голову и заплакала.

– Молю, простите меня, – сказала она. – Выслушайте мою историю. Я лиса в человеческом обличье. Однажды зимой, когда я была больна и мучилась, господин Сон нашел меня в поле. Он сжалился надо мной, принес к себе домой и выхаживал, пока я не поправилась. Я хотела вознаградить его за доброту и осталась в доме служанкой. Вскоре мы полюбили друг друга. Наши сердца пылали страстью, однако мой язык был ядовит, и я никогда не позволяла Сону целовать меня. Он, конечно, удивлялся, но я сильно его любила и боялась погубить. Однако госпожа Сон исполнилась ревности. Однажды она застала нас. Она в ярости ворвалась в комнату, за волосы выволокла меня во двор и повесила на иве. Но, когда она увидела мое мертвое тело, болтающееся на суку, ей стало дурно. Госпожа Сон заболела и умерла.

Молодому человеку было и жалко лису, и страшно. Вокруг по-прежнему висел туман, становясь все гуще и гуще. Он окутывал девушку, скрывая ее черты. Юноша понял, что слушает, закрыв глаза.

Она продолжала:

– Когда я переродилась лисой, то решила отомстить госпоже Сон. У нее была дочь, Паня, и я убила ее и приняла ее облик. Вот в чем я хотела вам признаться. Умоляю вас, господин, сжальтесь, не убивайте меня!

– Конечно, с тобой поступили жестоко, – сказал юноша. – Я тебе сочувствую. Но ты сама убила невинную девушку и множество храбрых молодых людей, которые ни в чем перед тобой не провинились. Ты заслуживаешь смерти.

– Сжальтесь, оставьте мне жизнь! – взмолилась лиса.

Но юношу было уже не одурачить. Не колеблясь, он связал ее веревкой, и тут в комнату вбежал Сон.

– Что ты делаешь с моей дочерью? – крикнул он. – Развяжи ее сейчас же!

Тогда молодой человек сорвал с девушки платье. Сон не поверил своим глазам – перед ним была старая лиса. Он без чувств повалился на пол.

Юноша отнес труп лисы в горы, положил в пещере и завалил вход большим камнем.

– Здесь будет твоя могила, хитрая лиса, – сказал он и ушел.

С тех пор местные жители прозвали эту пещеру Лисьей Норой.

Продавец соли и лиса

Жил когда-то бедный продавец соли. Каждый день он поднимался на рассвете и выходил из дома, нагрузив свою чиге[10] мешками с солью. До самого вечера он ходил по деревням, а в сумерках устало брел домой. Однажды, когда он возвращался из отдаленной горной деревушки, погода испортилась. Заходящее солнце скрылось в тучах, и стало так темно, что бедняга потерял в густых зарослях тропу. Решив не пробираться впотьмах, он стал искать укрытие на ночь.

На фоне ночного неба он увидел нечто светлое – это оказался огромный валун. Продавец соли добрался до него, надеясь отыскать какую-нибудь впадину или выступ, под которым можно было бы укрыться от дождя. В основании громадного камня он обнаружил небольшую пещеру. Места как раз хватило, чтобы ему втиснуться. Он снял чиге и забрался в щель. Подложив под голову мешок с солью, мужчина устроился на ночь.

Вскоре он задремал. Но, прежде чем крепко заснуть, продавец соли услышал странный звук, от которого у него волосы встали дыбом. Затаив дыхание от страха, он осторожно высунул голову из пещеры и вгляделся в темноту. Тьма стояла непроглядная, однако звук стал отчетливей… это был нежный женский голос.

При звуках человеческого голоса торговцу стало спокойней, но тут же он задумался, что женщина делает ночью в горах. Любопытство одержало верх, и он вылез из своего укрытия, однако никого не нашел в темноте. Мужчина вернулся в пещеру – и вновь, как только он стал задремывать, послышался женский голос. На сей раз он звучал ближе и доносился откуда-то сверху. Торговец опять тихонько вылез и посмотрел на валун. От того, что он увидел, у него дух захватило.

Дождь закончился, и облака разошлись. В тусклом свете луны, свесив с камня длинный снежно-белый хвост, сидела лисица. В лапах она держала какой-то белый предмет и терла его о поверхность камня, что-то приговаривая женским голосом. Мужчина увидел в нем два отверстия и понял, что это человеческий череп. От ужаса у него чуть ноги не отнялись, однако торговец собрался с силами и тихонько спрятался за деревом, откуда мог украдкой наблюдать за лисицей.

Белая лисица терла камень о череп, поворачивая его так и сяк, пока не придала ему нужную форму. Тогда она примерила череп на себя и что-то с досадой буркнула: он не налезал. И снова лисица принялась его тереть, а потом надела на себя. Так продолжалось, пока она не осталась довольна. Лисица от радости высоко подпрыгнула.

Хотя продавец соли дрожал от страха и обливался холодным потом, он не мог отвести от нее глаз. Она перекувырнулась через голову раз и другой – и вместо лисы появилась согбенная старуха. Она облизнула пальцы и пригладила седые космы.

– Ох, опаздываю я, – прошамкала старуха. – Меня, верно, ждут не дождутся.

Она спрыгнула с камня и зашагала по тропинке в ту самую деревню, где продавец соли побывал вечером.

Мужчине стало любопытно, и он, невзирая на страх, последовал за старухой. Ему пришлось бежать, чтобы не отстать, потому что в темноте она двигалась на удивление быстро. Добравшись до деревни, она направилась прямо к старику Киму, первому богачу в долине.

– Я пришла! – крикнула старуха, стоя у ворот, и в доме поднялась суета.