Записки придворного. Изысканные обычаи, интеллектуальные игры и развлечения итальянского общества эпохи Возрождения - Бальдассаре Кастильоне Страница 52

Поскольку я был в маске, то меня это не беспокоило, я считал, что смех предназначался монаху, но не мне. Поэтому я несколько раз проехался вверх и вниз по Банчи, а за моей спиной бушевала буря. Несчастный монах со слезами на глазах умолял меня снять его с лошади и не позорить таким образом.

Тогда некий слуга дал ему яйца, выполняя поручение тех самых озорников, и монах, притворяясь, что пытается удержаться за меня, чтобы не упасть, разбил их все об меня, причем часть над моей головой, так что содержимое некоторых попало в лицо и я совершенно перепачкался. Наконец, когда все устали смеяться и бросать яйца, он соскочил с моей лошади, отбросил монашеский капюшон, показав длинные волосы, и сказал: «Мессир Бернардо, я один из грумов, и именно я забочусь о вашем маленьком муле».

Не знаю, что меня переполняло, печаль, гнев или стыд. Как меньшее из зол я предпочел быстро отправиться домой и не осмелился появляться на следующее утро. Однако над шуткой продолжали потешаться не только на следующий день, но и долгое время спустя».

88. После того как все успокоились и перестали смеяться над услышанным, мессир Бернардо продолжил:

«Встречается другая весьма забавная разновидность розыгрышей, в равной степени предоставляющая возможность для комических выходок – когда мы притворяемся, будто думаем, что человек хочет сделать нечто, чего в действительности делать не хотел.

Расскажу об одном случае. Однажды вечером, после ужина, я находился на мосту в Лионе, прогуливался по нему и шутил с Чезаре Беккаделло. В шутку мы схватили друг друга за руки, как будто собирались бороться. Случайно в то время никого на мосту не было. Пока мы стояли в такой позиции, появились два француза. Увидев, что мы спорим, они спросили, в чем дело, и остановились, чтобы разнять нас, полагая, что мы ссоримся всерьез.

Тогда я тотчас заметил: «Помогите мне, господа, ибо этот бедный человек теряет свой рассудок во время определенных фаз луны. Так что вы сами видите, что он пытается броситься вниз с моста в воду». Тотчас эти два человека подбежали, с моей помощью схватили Чезаре и стали крепко его удерживать. Все это время он говорил мне, что я сошел с ума, и со всей силы продолжал вырываться из их рук, но они все крепче удерживали его.

Тут собрались прохожие, чтобы понять, что за шум, и подбежали к нам. Чем больше бедный Чезаре вырывался, задействовав не только руки, но и ноги (теперь он уже начал гневаться), тем искреннее они верили, что он собирается прыгнуть в реку, и поэтому все сильнее держали его.

В итоге огромная толпа людей отнесла его в гостиницу, взъерошенного, без шляпы, бледного от гнева и стыда, потому что французы его не понимали. Я же шел рядом, направляя их в гостиницу, и продолжал сокрушаться о несчастной судьбе человека, который впал в безумие.

89. Теперь, как мы уже говорили, давайте обстоятельно поговорим о розыгрышах. Достаточно повторить те происшествия, которые вызывали их, они те же самые, что и в случае с комическими выходками. Более того, их великое множество, потому что мы встречаемся с ними каждый день. Среди прочих находим множество забавных моментов в «Новеллах» Боккаччо, назову ту, которую Бруно и Буффальмаччо сыграли со своим другом Каландрино и мастером Симоном, к тому же многие другие, что разыграли женщины, те, что умны и прекрасны.

Вспоминаю, что в мои времена мне довелось знать много других остроумных людей такого рода. Среди них был и некий сицилийский студент, учившийся в Падуе, по имени Понцио. Однажды он увидел крестьянина, несущего пару жирных каплунов. Притворившись, что хочет купить их, Понцио заключил сделку, велел приятелю отправиться вместе с ним домой и немного поесть, чтобы окончательно условиться о цене.

Затем он повел крестьянина к тому месту, где находилась колокольня, стоявшая в некотором отдалении от церкви, из-за чего около нее никого не было. Как раз напротив одной из четырех сторон башни заканчивалась небольшая тропинка. Здесь Понцио, уже решивший, что станет делать, заявил крестьянину: «Я заключил пари со своим приятелем на этих каплунов, он говорит, что в башне в окружности почти сорок футов, я же утверждаю обратное. Как раз перед тем, как встретить тебя, я купил эту бечевку, чтобы измерить башню. Теперь, прежде чем мы отправимся домой, мне бы хотелось выяснить, кто из нас прав».

Произнеся эти слова, он вытащил из рукава бечевку, один конец дал крестьянину и сказал: «Держи ее здесь». Затем он взял каплунов, держа другой конец бечевки, как бы собираясь начать мерить, затем начал обходить вокруг башни. Сначала он заставил крестьянина стоять и держать бечевку на той стороне, которая была дальше первой, выходившей на небольшую тропинку.

Когда он добрался до другой стороны, вбил гвоздь в стену, привязал к нему бечевку и, оставив человека там, где тот находился, отправился по небольшой узкой тропинке вместе с каплунами. Простояв в течение долгого времени, ожидая, чтобы Понцио завершил измерения, крестьянин несколько раз крикнул: «Что ты так долго копаешься!» Затем отправился посмотреть, что происходит, и обнаружил, что не Понцио держит бечевку, а гвоздь, укрепленный в стене. Вот какую плату он получил за своих каплунов. В дальнейшем Понцио сыграл еще несколько подобных шуток.

Встречается много других людей, потешавшихся таким же образом. Среди них Коннелла, в то время еще Мелиола, в наши дни – фра Мариано и фра Серафино, находящиеся здесь. И многие другие, кого вы все знаете. Бесспорно, прием подходит для людей, которым нечем больше заняться. Я же полагаю, что розыгрыши придворного вовсе не должны быть непристойными.

Следует проявлять особую осторожность, чтобы они не превращались в обман, как нам довелось видеть, когда речь идет о тех негодяях, которые проходят по миру множество миль, чтобы заполучить деньги, притворяясь то так, то эдак. Более того, шутки придворного не должны быть грубыми. Кроме того, пусть он относится с уважением и почтением к женщинам и когда шутит, и в отношении всех других вещей, особенно в тех случаях, когда затрагивается честь».

90. Тогда синьор Гаспаро сказал: «Действительно, мессир Бернардо, мы слишком предвзято относимся к женщинам. Почему вам хотелось бы, чтобы мужчины относились к женщинам с большим уважением, чем женщины к мужчинам? Неужели наша честь так же не дорога нам, как им их собственная? Разве вы думаете, что женщины должны поддевать мужчин словами и всякой чепухой без малейших ограничений в чем-либо, а мужчины должны спокойно выносить все это и