Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов - Гильем IX Страница 48

* * * Все страданья в мире я постиг. Мне веселья не дождаться, понимаю сам. Слышит госпожа мой скорбный крик И возносится, ликуя, сердцем к небесам. С нею будучи, внимал я строгим словесам И, однако, видел что ни миг Этот ясный лик. Почему я не остался там? Маленькая пташка ей милей. Может пташка петь и даже говорит порой. Вместо птицы я служил бы ей. Никогда у женщин птицы не было такой. Пел бы ночью, пел бы неумолчно день-деньской; «Госпожа! Меня ты пожалей! Я — твой соловей! Страждущего друга успокой!» Жребий мой воистину жесток, Если недостойна совершенства своего Госпожа, которой все не впрок: Моя служба, мое горе, мое торжество. Преисполнено любовью сердце, и в него Сверх любви проникнуть бы не мог Даже волосок. Истинное чувство таково.  * * * Стоит ей только посмотреть сурово — И я казнен, и нет меня как нет. Свою вину оплакиваю снова, И страшно мне услышать брань в ответ, Так как мой напев Для моей любви пропет. Грех искажать мое верное слово. Песней моею рожден я на свет. Скажут иные: «Как поет он складно! Когда бы мучился, петь бы не мог». Моя отрада — в песне безотрадной. Непосвященным это невдомек. Тяжко мне теперь, И полет мой не высок. Не так мне горько и не так досадно, Если напев мой добрым людям впрок Красивей красоты вы не встречали. Всех совершенств нетленный образец, Блаженства моего, моей печали На веки вечные она венец. Перед ней весь мир Мой ходатай, мой гонец: «Вознаградить страдальца не пора ли Иначе обезумеет вконец!» Стою и на нее смотрю несмело. Невиданное дело божьих рук — Лицо такое и такое тело. Нет ничего ужаснее разлук! С нею распрощусь, И меня сразит недуг, Как будто вихрем туча налетела, Скрыв от меня мое светило вдруг.  * * * Как тяжело, Когда твое служенье И твои мечты Неприметны с высоты. Забыв себя, Терпишь ты пораженье. Жалобы не тронут Сердце горней красоты. Куда умней Привлечь расположенье Службою к себе, Когда верно служишь ты, Найдя цветы Благосклонной доброты. Пора бы ей Сжалиться надо мною. Госпожу мою Солнцем я провозгласил. Я своего Добьюсь любой ценою. Милостыню я У нее одной просил. Я с детских лет Пленен такой женою, Что стремлюсь я к ней Из моих последних сил, Пока мой пыл Сам себя не погасил. Где ты, звезда, Которая когда-то В темноте взошла? Мое солнце в вышине, Там, в небесах, Расцвечено богато. Недосуг ей думать О моем печальном дне. Скорее бы Дождаться мне заката, Чтобы снизошло Мое солнце и ко мне, Пусть хоть во сне С моим сердцем наравне.  * * * Как мне своего добиться, Если слова ей сказать я не дерзну? Угораздило влюбиться,— Сам диву я даюсь!_— избрав из всех одну, Ей преданно служу в безумии своем. Госпожу всем сердцем обожая, Издалека пою ей песни день за днем. Кажется, смешно ей было На меня глядеть, не зная, кто таков Перед ней стоит уныло. Заметно по всему: чудак из чудаков. Ни слова до сих пор я не сказал при ней. Ей служу я песнею моею. Напев пристойней слов и, может быть, слышней. Хоть одно промолвив слово, Счастлив был бы я, но нет! Я слишком глуп. Наподобие немого, Который лишь мычит, не разжимая губ, Ладони робких рук молитвенно сложа,— Раненое сердце предъявляю, Упав к ногам ее: «Тончите, госпожа!»  * * * Зачем, прельщен безумною мечтою, Я сам взыскую пагубы своей? Отвергнутый жестокой красотою, Решил я наконец расстаться с ней. Алее всяких роз и лилий всех белей Сидит она, бывало, предо мною, И расцветает полною луною Моя погибель, свет моих очей. Нет, я не ветер, склонный к переменам. Страдая постоянством с детских лет, Как тяготился я позорным пленом! Презреньем незаслуженным задет, Напрасно про себя таишь любовный бред. Глупец, поступишься ты сокровенным! Обмолвишься ты словом вдохновенным, И снова промолчит она в ответ. Так много было слов, так песен много, Что я теперь молчу, изнемогая. К чему сомнения, к чему тревога? Тоске не видно ни конца, ни края. Она не верит мне. Судьба моя такая. Любимая карает слишком строго. Когда бы жарко так молил я бога, Давно бы он меня сподобил рая.