Похвала Глупости - Дезидерий Эразм Роттердамский Страница 4

двенадцать лет моложе Рейхлина. Но по характеру своей литературной деятельности, именно по ее сатирическому оттенку, он уже в значительной степени примыкает к гуманистам младшего, гуттеновского поколения. Впрочем, Эразма нельзя безоговорочно отнести к какой-либо конкретной группе гуманистов: он был «человек сам по себе», как выразился автор «Писем темных людей» (Epistolae obscurorum virorum). Он действительно представляет собой особую, самостоятельную и вполне индивидуальную величину в среде германского гуманизма. Начать с того, что Эразм не был даже в строгом смысле германским гуманистом: его можно назвать скорее европейским гуманистом, так сказать, международным. Действительно, Эразм представляет собой совершенно космополитическую фигуру. Германец по своей принадлежности к империи, голландец по крови и по месту своего рождения, он менее всего был похож на голландца по своему подвижному, живому, сангвиническому темпераменту, и, быть может, потому так скоро отбился он от своей родины и впоследствии не чувствовал к ней особенного влечения. Но и Германия, где он провел бо́льшую часть своей жизни, не сделалась для него второй родиной. Германский патриотизм, одушевлявший большинство его соотечественников-гуманистов, остался ему совершенно чужд, как и вообще всякий патриотизм. Можно сказать, что его настоящей родиной был античный мир, где он чувствовал себя действительно как дома, и латинский язык был, можно сказать, его настоящим родным языком; на нем он не только писал с легкостью Цицерона или Тита Ливия, но и говорил на нем совершенно свободно, – во всяком случае, гораздо свободнее, чем на своем родном голландском наречии. Не лишено характерности в данном случае то обстоятельство, что под старость Эразм, после долгих скитаний по свету, избрал своим постоянным местопребыванием имперский город Базель, имевший и по своему политическому и географическому положению, и по составу своего населения международный, космополитический характер.

Наконец, совершенно особое место занимает Эразм в истории германского гуманизма еще и по тому небывало влиятельному положению в обществе, какое – впервые в европейской истории – получил в его лице человек науки и литературы. До Эразма история не знает ни одного подобного явления – да такого и не могло быть до изобретения книгопечатания; после Эразма, за все продолжение Новой истории, можно указать лишь один аналогичный факт: именно только то совершенно исключительное положение, которое выпало на долю Вольтера в апогее его литературной славы во второй половине XVIII в., может дать понятие о том влиятельном положении, которое занимал в Европе Эразм в первой половине XVI в. «От Англии до Италии, – говорит один современник Эразма, – от Польши до Венгрии гремела его слава». Со всех сторон сыпались на него подарки, пенсии и почетные приглашения. Могущественнейшие государи эпохи, Генрих VIII Английский, Франциск I Французский, папы, кардиналы, прелаты, государственные люди и самые известные ученые считали за честь находиться с ним в переписке. Папская курия предлагала ему кардинальское звание; баварское правительство готово было назначить ему огромное по тому времени содержание за то только, чтобы он поселился в Нюрнберге. Когда ему случилось однажды приехать во Фрейбург, то ему была устроена торжественная встреча, точно государю: магистрат, цехи и корпорации с распущенными знаменами вышли к нему навстречу в сопровождении всего населения города. Эразма называли оракулом Европы. И действительно, отовсюду обращались к нему за советами не только люди науки по поводу разных научных вопросов, но и государственные люди, даже государи по поводу вопросов политических.

Эразм родился в 1467 г. в голландском городе Роттердаме. Отец его принадлежал к одной из местных бюргерских фамилий. В молодости он увлекся одной девушкой и встретил взаимность с ее стороны. Но родители, имевшие в виду посвятить своего сына духовной карьере, судили иначе и не дали своего разрешения на женитьбу. Последствием этого было то, что молодые люди сошлись вне законного брака, и плодом этой связи был Дезидерий Эразм, будущий знаменитый гуманист.

Еще ребенком Эразм лишился обоих родителей. Незаконнорожденный и круглый сирота – эти два обстоятельства не могли не оставить глубокого следа в жизни Эразма и не наложить известного отпечатка на его характер. Некоторая робость, граничившая подчас с трусостью, и некоторая скрытность – эти две столь много повредившие ему впоследствии черты его характера – объясняются в значительной степени именно той пришибленностью, которую он должен был рано почувствовать вследствие своего преждевременного сиротства, усугубленного вдобавок незаконнорожденностью, которая в глазах тогдашнего общества налагала на ребенка печать позора. Последнее обстоятельство имело для Эразма еще и другое, более реальное значение: оно заранее закрывало юноше всякую общественную карьеру. Молодому Эразму оставалось пойти в монастырь. Однако особого влечения к монастырской жизни у него не было, а непосредственное знакомство со всеми темными и непривлекательными сторонами тогдашнего монастырского быта лишь усилило в нем отвращение к монашеству. Те язвительные стрелы, которые градом сыплются на монахов в его сатирических произведениях, представляют собой в значительной мере лишь отголосок тех дум и чувств, которые были пережиты Эразмом в пору его вынужденного пребывания в постылых монастырских стенах. Счастливый случай помог ему вырваться из монастырской атмосферы, в которой он задыхался. Даровитый юноша, обращавший на себя внимание своими выдающимися познаниями, блестящим умом и необыкновенным искусством владеть изящной латинской речью, нашел себе скоро меценатов. Благодаря последним Эразм получил возможность много путешествовать и побывать во всех главных тогдашних центрах гуманизма. Прежде всего он попал в Париж, который, впрочем, в то время был скорее центром схоластической учености, чем гуманистической образованности. Изданное им здесь первое крупное сочинение «Adagia», сборник изречений и анекдотов, взятых из различных античных писателей, сделало его имя известным в гуманистических кругах всей Европы. Затем Эразм имел возможность побывать в Италии, этой обетованной земле гуманистов, где, как пишет сам он в одном из своих писем, «стены ученее и красноречивее обитателей Голландии».

Когда он приехал в Англию, то здешние гуманисты встретили его уже как своего известного собрата. Наиболее выдающийся среди английских гуманистов, знаменитый автор «Утопии» Томас Мор сделался одним из наиболее близких друзей Эразма. В Англии Эразм был несколько раз, и во время одного из своих путешествий туда – из Италии – и была им набросана его знаменитая сатира «Похвала Глупости», разнесшая его известность в более широкие круги тогдашней читающей публики. И самое сочинение это было посвящено Эразмом Томасу Мору, как и почему – это он объясняет в своем письме к нему, предпосланном в качестве предисловия к сатире.

После долгих скитаний Эразм наконец в Базеле, где и провел почти безвыездно последние годы своей жизни. Здесь окончил он и дни свои в 1536 г.

III. О «Похвале Глупости»

Как гуманист, Эразм всего ближе примыкает к